Провожаемая аплодисментами и возгласами, Зина прошла к своему месту в президиуме.
Затем слово получила бригадир Глазкова. Она неторопливо поднялась на сцену, заговорила нараспев:
— Выступавшие до меня девушки правильно ставили здесь вопросы об улучшении питания и быта, и сидящим здесь в президиуме начальникам надо выполнить законные требования торфяниц. Я добавлю: надо улучшить обслуживание нас газетами, книгами, радио, кино. На каждом поле надо установить мощный громкоговоритель, чтобы мы могли каждый день слушать сводки Советского Информбюро. Почему я говорю об этом? Да потому, что у нас еще много девушек, которые не понимают необходимости работать по-ударному. Такие девушки говорят: «Зачем нас послали на торф? У нас дома свое хозяйство осталось». И чего только, девушки, не наслушаешься от таких несознательных! Они думают больше о гулянках, чем о работе. Они не понимают того, что если бы так бестолково рассуждали наши отцы, братья и мужья на фронте, то фашисты давно бы вот тут, — Глазкова указала рукой на свою шею, — сидели. Выход у нас один: надо добить проклятых фашистов, чтобы они не могли никогда снова начать войну против нас. А чтобы добить их, гадов, нам надо работать сознательно, ударно на добыче торфа, как бьются наши бойцы на фронте!
Глазкова неторопливо, под аплодисменты, сошла со сцены. Всех громче рукоплескали девушки ее бригады. Они любили своего бригадира, гордились им.
— Дайте мне слово! — крикнула трактористка Зоя, сидевшая в одном ряду с Соней.
Ее хмурое лицо казалось сердитым, а глаза были холодны. Когда она начала говорить, ее зрачки зажглись и заблестели, а голос зазвенел, как колокольчик.
— Права Глазкова. У нас много еще несознательных. Каждый день видишь лентяек, которые отлеживаются на бровках. Тошно смотреть на них.
— Тебе что! — крикнула Протасова. — Ты катаешься на своем тракторе и ножки на нем не замочишь!
— Мы должны сказать этим девушкам, — продолжала Зоя, не ответив на реплику, — чтобы они не лодырничали, работали наравне с ударницами.
— Скажи, почему ваши тракторы часто на полях стоят? — раздался из глубины зала чей-то голос.
— Скажу, скажу, затем и взяла слово. Тракторы часто останавливаются потому, что не во всех гаражах за зиму провели ремонт машин. Хуже всех работает шестой гараж. Почти все машины этого гаража остановились в самом начале первой формовки. Наш гараж тоже похвалиться не может. Улина даже не доехала до поля: трактор стал на полпути, и она не формовала. Бубина сделала четыре круга — и стоп: она потратила семнадцать часов на ремонт, и трактор пошел только потому, что она сама отличный слесарь. Трактор, на котором выехала я, проработал два часа…
— Сломала, вот он и стал! — сердито крикнул высокий, с черными усами на круглом красивом лице, средних лет мужчина в кожаных фуражке и тужурке, стоящий в боковом проходе, среди девушек, лущивших семечки.
— «Сломала»! Я четыре года работала на тракторах в МТС и ни разу не ломала!.. — с обидой в голосе воскликнула Зоя. — Это Рокотов говорит потому, что у него в гараже не слесари, а горе: спят до десяти, а в шесть уже наряжаются для гулянки.
— Он со своими красавицами каждый вечер до зари гуляет, — поддержала Зою другая трактористка, — а днем его до обеда не сыщешь — отлеживается.
— А то придет в гараж пьяный, да и начнет со своими слесарями полечку откалывать.
По рядам прокатился смех, а Зоя с серьезным видом, не улыбнувшись, говорила:
— Куда годится такой гуляка! Однажды Настя Попова попросила у него комплект сердечников. «Комплект? — удивился Рокотов. — Я, говорит, сам хожу с одним сердцем. Это у вас, у девок, каждому парню по сердцу».
Громкий смех заглушил последние слова Зои. Рокотов возмутился, крикнул:
— Врешь, Зойка, я этого не говорил! Где Попова? Пусть сама скажет, как было дело.
— Помолчи, механик! Будь счастлив, что ее нет, а то она получше рассказала бы, как ты пьяный куролесишь, — посоветовала Звягинцева.
Завьялов обернулся к начальнику участка, спросил:
— Это правда, что говорит Зоя?
— Да, — кивнул головой Нил Иванович. — Уже подыскиваю на место Рокотова другого работника.
— Безобразие творится в гараже у Рокотова! — воскликнула с возмущением Зоя. — Мы, девушки, прибывшие на этот фронт труда добровольно, должны сказать таким горе-работничкам: или работайте, или катитесь вон! Обойдемся без таких специалистов!