Сестры Лероль с пятнадцатилетнего возраста присутствуют на всех вечерах в доме своих родителей и, несомненно, добавляют им очарования. Им и в голову не пришло бы, что все эти господа в пиджаках (фраки были бы слишком неуместными, слишком в стиле предместья Сен-Жермен) – гениальные художники. Для них это друзья отца, обращаясь к ним, они говорят просто «месье».
Месье Дега, месье Ренуар, месье Дебюсси обращаясь к хозяину дома, говорят «дорогой Лероль», а девушек называют «мадемуазель Ивонна» или «мадемуазель Кристина».
Им известны их вкусы, привычки, чудачества. Когда приходит Дега – а он всегда объявляет о своем приходе, – они быстро убирают цветы из ваз, закрывают собаку в кладовой и прекращают болтать: это разборчивый и требовательный гость, способный моментально уйти, если кто-нибудь растревожит его. Он не переносит рядом с собой ни цветов, ни собак, ни детей. Все друзья отца для них – крестные отцы, названые дядюшки, милые приятели. С наступлением вечера дом оживает. Дебюсси, в сигарном дыму, садится за фортепиано. Их мать начинает петь.
Глава 4
Приглушенное эхо скандала
Ашиль-Клод Дебюсси, с бородкой фавна, чувственной улыбкой и извергающими огонь глазами, пленяет девиц Лероль. Он – один из самых соблазнительных друзей их отца, пылкий и одновременно опьяняющий своей волшебной музыкой. Когда он впервые появляется в доме на улице Дюкен, куда его в начале 1890-х годов приводит дядюшка Эрнест Шоссон, ему нет еще и тридцати, но он окружен ореолом легенды, который не стоит путать с нимбом святого, как те, что Анри Лероль изображает в своих религиозных сюжетах.
Его отец, Манюэль Дебюсси, торговавший фаянсом и гравюрами, побывал в тюрьме, как коммунар.
В детстве его первой учительницей была мадам Моте де ла Флервиль – теща Верлена (мать Матильды, несчастной жены поэта). Эта самая мадам Моте, его первая почитательница, была ученицей Шопена! У нее он познакомился с Рембо.
Он посещает кабаре «Черный кот», что на Монмартре, и другие. От сомнительной репутации у буржуа, в домах которых он в начале своей карьеры давал уроки музыки или выступал как аккомпаниатор, волосы вставали дыбом.
В 1884 году он получил Римскую премию [10], но сбежал с виллы «Медичи», принадлежавшей Французской академии, где жили стипендиаты и где, как ему казалось, он погибал, ради прекрасных глаз Мари-Бланш Ванье, жены знаменитого архитектора, которой и посвятил пять мелодий из своих «Галантных праздников» – пела она очаровательно. Но главным было снова вернуться в Париж, к «живописи Мане и ариям Оффенбаха». Неважно, что он жил в мансарде. Именно там он был счастлив – вместе с друзьями и любовницами.
Вернувшись из Италии, он знакомится с молодой женщиной, Габриэль Дюпон – Габи, – с которой начинает жить под одной крышей. У Габи зеленые глаза. Взгляд русалки. Один нормандец писал в местной газете, что она была дочерью портнихи и «могла бы сойти с картины Тулуз-Лотрека». Она ведет себя очень свободно, курит, заводит любовников и посещает кафе – в одном из них ее, за кружкой пива, и встретил Дебюсси. Она совсем не из тех спутниц, которых в те времена можно было представить в салоне. Несмотря на то что супруги Лероль в курсе его связи, Дебюсси скрывает Габи. Он не выводит ее в свет.
В доме Лероля он встречается со своим лучшим другом, поэтом Пьером Луисом. Они посещают другие дома, салон Эредиа, на улице Бальзака, где бывает много академиков и где соревнуются между собой три девушки, дочери поэта Хосе-Марии де Эредиа, и салон Стефана Малларме на улице Рима, где Женевьева, дочь хозяина дома, кажется, скорее бледной тенью, отбрасываемой ее блестящим отцом. Эти встречи не способен пропустить ни один из молодых амбициозных поэтов, именно здесь создается их репутация. Все они читают вслух свои стихи или выслушивают суждения мастера, высказанные сладким голосом у печки из голубого фаянса.
Луис, известный, как один из самых изящных стихотворцев своего времени, не пропускает вторников у Малларме. На улице Рима автор «Лазури» весьма ценит его поэзию и беседы с ним, которые он, один из немногих, умеет поддержать, вступая в туманные диалоги. В доме Лероля царит добродушная атмосфера: здесь никого не стесняют ни церемониалом, которому подчиняются собрания у Малларме, протекающие в тягостном молчании, ни огромными клубами дыма гаванских сигар, привезенных по заказу Эредиа с Кубы, его родины. Самые оживленные вечера на улице Дюкен отвечают характеру хозяина дома: мягкому и спокойному. Здесь не меньше ценят фантазию и художников, если они талантливы, они всегда желанные гости, при этом им не приходится сдавать «вступительного» экзамена. Личная жизнь музыкантов и поэтов, какой бы бурной или скандальной она ни была за пределами кружка, здесь им не мешает. Супруги Лероль не отличаются ни притворной добродетельностью, ни суровостью. Напротив, на улице Дюкен царит искренняя сердечность. Здесь люди вызывают интерес, и ко всем относятся с терпимостью. Луису, флиртующему с Мари де Эредиа, о чем неизвестно ее отцу, не понравилось, что у Дебюсси здесь репутация святоши. Маловероятно, что сестры Лероль листали, и еще менее вероятно, что читали его эротические «Песни Билитис» и «Афродиту». Но сам Лероль не может не знать, хотя бы в общих чертах, о проказах Пьера Луиса, который ведет далеко не примерную жизнь: невозможно ставить ее в пример юной девушке, предназначение которой – стать добропорядочной матерью семейства. Анри Лероль не слишком обеспокоен, так как уверен в доброжелательности Луиса. А в сердцах Ивонны и Кристины голубоглазый поэт – первый соперник Дебюсси.
Между тем, у Луиса, так же как у его лучшего друга, есть скандальная подруга, которую он поостерегся бы приводить даже в дом Эредиа. Он недавно привез ее из Алжира. В 1897 году, когда была написана картина, изображающая двух сестер за роялем, Зора беи Брахим уже известна всему Парижу. Одно из первых ее появлений в Опере под руку с Луисом вызвало немало пересудов: она была совершенно голой под своими японскими шелками. Друзья в шутку окрестили ее Зора беи Луис, но больше им нравилось в узком кругу называть ее просто «Зо». Эта темноволосая нимфа с экстравагантной густой шевелюрой, о чем можно судить по фотографиям, сделанным Луисом, стала хозяйкой часто посещаемой друзьями холостяцкой квартирки на авеню Малынерб. Она поет и танцует в костюме Евы. Луис говорит, что она согласна на «любые» игры под объективом его «Кодака» – новенького аппарата, купленного перед поездкой в Алжир. Ею покорен даже Поль Валери. Он находит Зо «крайне волнующей», она возбуждает его. На одной из фотографий Луиса, снятой в его гарсоньерке, Зора, одетая в джелаб, длинный балахон с капюшоном, сидит верхом на разгоряченном Дебюсси, стоящем на четвереньках! На других снимках можно увидеть изумительную пару, которую составляют Габи и Дебюсси. Габи также позировала одна, задрапированная в такие же непристойные покрывала, как и Зора. Из всех моделей Луиса, которых зафиксировал его «Кодак», она – единственная блондинка. Поэт любил только брюнеток, причем самых жгучих. Для спутницы Дебюсси он делает исключение.
Был ли Лероль, считавший Луиса своим другом, знаком с Зорой? Маловероятно. Сомнительные вечеринки на бульваре Малынерб проходят без него.
Зато он видел Габриэль Дюпон у Дебюсси, когда приходил в его скромное жилище, чтобы поговорить в мужском кругу о музыке.
Что до его дочерей, которых Ренуар теперь пишет сидящими за роялем, то они не могут иметь никакого понятия ни об этой богемной жизни, ни о тайных связях, ни о скрываемых любовницах. Они восхищаются талантом господ, пишущих прекрасные стихи и великолепную музыку, но как могли бы они, в своей чистоте, заподозрить, что всех возлюбленных Луиса, начиная с Мари де Эредиа и заканчивая невозмутимой Зо, объединяет одна и та же странность: под голубоглазым взором этого фотографа-любителя, известного эротомана, им нравится позировать обнаженными на пианино. Дебюсси тоже приходит играть сочиненные им мотивы на том же порнографическом фортепиано, чьи аккорды должны отличаться особым сладострастием.
10
Римская премия учреждена во Франции в 1803 году, ежегодно присуждается молодым музыкантам, художникам и прочим деятелям искусства. Дает право на четырехлетнюю стажировку в Риме.