Парень в ответ поднял руку над головой и тряхнул ключами от своей каюты на «Нормандии». Ну хоть молодой, обычно мне оказывали знаки внимания кавалеры «за шестьдесят».
Наконец я добралась до стола нашего секретаря. Она была на месте – печатала, не поднимая головы.
– Bonjour, Пиа.
Кузен Рожера, парень лет восемнадцати с темными миндалевидными глазами, сидел на столе Пиа, закинув ногу на ногу. В одной руке он держал сигарету, а другой перебирал шоколадные конфеты в коробке (излюбленный завтрак Пиа). Мой бокс с «входящими» уже был забит папками.
– Vraiment?[2] И что же в нем доброго? – отозвалась она, так и не подняв головы.
Пиа была больше чем секретарь. Мы все совмещали обязанности. Пиа регистрировала новых клиентов и заводила на каждого папку, печатала обширную корреспонденцию Рожера и расшифровывала ежедневные потоки «морзянки», которые были живительной кровью нашего офиса.
– А почему здесь так душно? – удивилась я. – Пиа, телефон звонит.
Пиа подцепила из коробки конфету.
– Он постоянно звонит.
Кавалеры тянулись к Пиа так, будто она испускала волны, которые могли уловить только мужчины. Девушка, безусловно, была привлекательна от природы, но я подозревала, что значительная часть ее популярности обеспечивалась обтягивающими свитерами.
– Пиа, не могла бы ты сегодня взять несколько из моих дел? – спросила я.
– Рожер говорит, что я не должна вставать с этого стула. – Она выдавила наманикюренным большим пальцем земляничный крем из шоколадной оболочки конфеты. – А еще он хочет видеть тебя прямо сейчас. Но я тут подумала о женщине, которая проспала всю ночь в холле. – Пиа помахала передо мной половиной стодолларовой купюры. – И вон тот толстяк с собачками сказал, что, если примешь его первым, он отдаст тебе вторую половинку.
Пиа кивнула в сторону упитанной пожилой пары, которая сидела возле моего кабинета. Каждый держал по две таксы в серых намордниках. Как и Пиа, я тоже работала по разным направлениям: потребности французских семей, которые здесь, в Нью-Йорке, переживали трудные времена; руководство моим Фондом французских семей; и благотворительность – отправка посылок сиротам за океан. Я совсем недавно ушла из многолетнего бродвейского проекта, последний пункт моих обязанностей в сравнении с ним – сущие пустяки. Кофры разбирать куда сложнее.
Наш шеф, Рожер Фортье, появился в дверях своего кабинета.
– Кэролайн, зайди ко мне. Бонне отменяется.
– Рожер, не может быть. Ты шутишь?
Новость была как удар под дых. Я за несколько месяцев до приема «забронировала» Бонне как нашего основного докладчика.
– Сейчас непросто быть министром иностранных дел Франции, – буркнул через плечо Рожер, возвращаясь в кабинет.
Я зашла к себе и пролистала «Вилдекс»[3] на моем столе.
Интересно, мамин друг, буддийский монах Аджан Ча, сегодня свободен?
– Кэролайн… – позвал Рожер.
Я схватила «Вилдекс» и поспешила к нему в кабинет, обойдя по пути пару с таксами, которая изо всех сил изображала страдальцев.
– Ты почему сегодня опоздала? – спросил Рожер. – Пиа уже два часа на месте.
Генеральный консул Рожер Фортье занимал угловой кабинет с видом на Рокфеллер-плаза и «Променад кафе». Зимой эту утопленную ниже тротуара площадку покрывал знаменитый каток, но летом здесь расставляли столики, между которыми сновали официанты в смокингах и фартуках до колена. За кафе «падал» на землю массивный золотой Прометей Пола Мэншипа с украденным огнем в руке. А уже за Прометеем на семьдесят этажей к синему небу выстреливал Ар-Си-Эй-билдинг. У Рожера было много общего с высеченной над входом в здание фигурой Мудрости в образе мужчины. Нахмуренные брови. Борода. Недовольный взгляд.
– Заскочила к флористу за бутоньеркой для Бонне…
– О, ради этого и пол-Франции может подождать.
Рожер вцепился зубами в пончик, и сахарная пудра посыпалась ему на бороду. Консул, несмотря на то что, как бы это помягче выразиться, был здоровяком, никогда не испытывал недостатка в женском внимании.
На столе Рожера громоздились папки с секретными документами и досье пропавших граждан Франции. Согласно «Руководству консульства Франции», в обязанности Фортье входили: «Помощь французским гражданам в Нью-Йорке в случае ограбления, серьезной болезни или ареста. Решение вопросов, касающихся метрических свидетельств, усыновления и потери документов. Организация визитов дипломатов и официальных лиц Франции. Содействие при возникновении политических проблем и стихийных бедствий». Благодаря ситуации в Европе работы хватало по всем направлениям, если приравнять Гитлера к стихийному бедствию.