— Должно быть, немного под хмельком, — рассмеялась Кэти.
Они снова расхохотались, а когда настало время спускаться вниз, их охватила легкая паника.
— Ну ладно, идите! — в один голос воскликнули Кэти и Лиза.
Элайн, выглядевшая просто потрясающе, стояла в дверях в свободном светло-голубом брючном костюме, источая аромат духов «Шанель», и держала на руках Софи, вкусно пахнущую тальком от Диора.
— Как мы выглядим? — спросила Элайн, улыбаясь до ушей, в которых сверкали аметистовые сережки.
— Сказочно! — хором откликнулись девушки.
— О Господи, как бы мне хотелось быть рядом с тобой, чтобы все увидеть своими глазами! — сказала Лиза, снова рухнув на кровать.
— Мне тоже. Но это очень интимный момент, и он не для наших глаз. Хотя если бы я смогла превратиться в муху, я бы с удовольствием сделала это, — со страданием в голосе добавила Кэти. — Черт возьми, мне же надо мчаться вниз и увести Филиппа! Насколько я его знаю, он будет стоять и пялиться на них.
— Филипп куда чувствительнее, чем ты думаешь, — встала Лиза на защиту своего возлюбленного.
Кэти пожала плечами. У Лизы вырвался тяжелый вздох.
«Не паникуй, только не паникуй, — повторяла сама себе Элайн, осторожно спускаясь по ступенькам с Софи на руках. — Все будет хорошо. Спасибо Кэти. Если бы она не спрыгнула с балкона в бассейн Маркуса, он бы сюда не приехал и не ждал бы сейчас встречи с дочерью».
Элайн с восхищением посмотрела на свою обожаемую дочку, на мгновение задержавшись в кухне перед тем, как выйти на террасу. Ее сердце бешено билось, она краснела и чувствовала какую-то слабость. Софи — самое лучшее из всего, что случилось в жизни с Элайн. Дочурка была такой удивительной, такой красивой и так похожа на своего отца! И вот теперь Элайн познакомит их друг с другом. Внезапно сердце ее наполнилось безграничной любовью к обоим.
— Маркус, — прошептала Элайн, стоя около двери, ведущей на террасу.
Он был один и сразу же повернулся, чтобы посмотреть на любимую. Его глаза расширились и сверкали необычным светом, лицо казалось бледным и изможденным. Маркус оставался совершенно недвижим, только взгляд скользнул с лица Элайн на сверток в ее руках.
Элайн подошла к Маркусу и подняла Софи повыше.
Дрожа как в лихорадке, с глазами, полными слез, Маркус осторожно взял сверток из рук матери и взглянул на улыбающуюся малышку. Он слегка покачнулся, и в эту секунду Элайн схватилась за него, и они оказались в объятиях друг друга, смеясь и плача одновременно.
Прошла целая вечность, прежде чем они смогли разъединиться, чтобы посмотреть на свою дочь. С лица Маркуса исчезло страдальческое выражение, и теперь он прямо-таки сиял от гордости.
— Какая она красивая! — хрипло произнес он с любовью в голосе. — И ты тоже такая милая и умная, что родила столь великолепное маленькое создание.
— Это частично и твоя заслуга, Маркус, — звонко рассмеялась Элайн.
— Да-да, конечно, — усмехнулся Маркус. — А какое у нее замечательное имя — Софи! — Он посмотрел на любимую. — Как мудро с твоей стороны, дорогая!
— Мудро? — с любопытством пробормотала Элайн.
— Мою маму зовут так же, и маленькая Софи — ее точная копия. Мама будет на седьмом небе от счастья, когда увидит внучку!
Элайн только молча улыбнулась. Если бы эти слова услышала Кэти, она бы состроила гримасу и сильно закусила губу, чтобы промолчать. Элайн тоже хотела прокомментировать слова Маркуса, но потом передумала. Она справится и с этой проблемой. Больше никто не назовет ее размазней. Когда Маркус и дочка рядом, Элайн подвластно все на свете, не говоря уже о чересчур властной свекрови. Но Элайн сомневалась, что мать Маркуса доставит им какие-нибудь хлопоты. Стоит ей только один раз взглянуть на этого восхитительного ребенка, и ее сердце моментально растает. Элайн счастливо вздохнула.
Кэти чувствовала себя совершенно опустошенной после того, как ей пришлось повторить свой рассказ Филиппу. Все трое — она, Лиза и Филипп — устроились в шезлонгах возле бассейна, в то время как Элайн с Маркусом, взявшись за руки, бродили по саду, катая Софи перед собой в коляске.
Филипп приготовил для всех холодные коктейли, а Лиза сделала целую кучу рулетов с ветчиной, курицей и листьями салата, но ни у кого не было сейчас аппетита.
К несказанной радости Кэти, Филипп несколько раз пожал руку Лизы и улыбнулся ей так, словно просил у нее прощения. Понятно, что было ночью: Лиза горячо защищала Кэти, а Филипп, будто огнедышащий дракон, пытался переубедить ее, сжигая своим пламенем. И хотя это было нечестно, но Филипп начал проявлять к Кэти заботу, услышав ее версию всей этой истории. Возможно, он и раньше был к ней внимателен, но неприязнь к нему мешала девушке это замечать.
Кэти хотелось, чтобы кто-нибудь сжал ее руку в знак ободрения. Конечно, она пользовалась несомненной поддержкой Лизы, Элайн и даже Маркуса, а теперь и Филиппа, но все же мечтала о том, чтобы Грег оказался на ее стороне, потому что был просто необходим ей. Но это казалось невозможным. Он не любит ее. Он занимался с ней любовью ради своих собственных целей, чтобы восторжествовал закон. Пусть неповадно будет присваивать деньги фирмы!
— Мне бы хотелось, чтобы он вернулся и закончил со всем этим, — проговорила Кэти, протягивая руку за апельсиновым соком. — Мои запястья горят огнем с той минуты, как Чарльз признался в своем мошенничестве.
— Никто не будет надевать на тебя наручники, Кэт, — заверила ее Лиза. — Грег, может быть, отвезет тебя назад в Англию, чтобы задать несколько вопросов, но…
— Замолчи, Лиза, — грубо перебил ее Филипп. — Они никуда не уедут, я попытаюсь помешать этому.
— Как же! — хмыкнула Кэти. — Когда Грег вернется, он не кинется меня обнимать и признаваться, как сильно скучал по мне. Он собирается предъявить мне обвинение. Но я не стану хныкать. Этот слизняк спал со мной, а закон должен предусматривать наказание и за это тоже. Служители Фемиды не имеют права спать с подозреваемыми.
— Грег ничего не мог поделать с собой, Кэти. Он не хотел влюбляться в тебя и все-таки влюбился.
— Филипп, он просто использовал меня!
— Он сам признался мне, сказал…
— Да, представляю, что он наговорил, — огрызнулась Кэти. — То же самое, что и мне: ему это не нужно, я свожу его с ума. Сначала я думала, он говорит так потому, что женат, потом решила, что он страдал по вине какой-то женщины. А вместо того чтобы копаться в его душевных переживаниях, мне надо было с самого начала понять — он все делал по долгу службы.
— Конечно, Грег не собирался влюбляться в тебя. Это случилось само собой, как у нас с Лизой и как у тех двоих голубков, что бродят по саду. Он оказался на перепутье. Грег собирался следить за тобой до тех пор, пока ты не приведешь его к Чарльзу Бонду и пока он не выяснит, насколько ты во всем была замешана. Но чувства толкали его совсем в другую сторону. Если у тебя осталась хоть капля благоразумия, ты поймешь, что Грег тоже очутился в сложной ситуации.
— Ну, ты в любом случае стал бы защищать его. Давняя школьная дружба и все такое прочее. Не пытайся вызвать к нему симпатию, Филипп, ведь это я попала в беду.
— Из-за этого происшествия он может потерять работу, — с беспокойством пробормотал Филипп.
Кэти с грохотом поставила стакан сока на стол и встала с шезлонга.
— Филипп Мейнуоринг, я потеряла свою работу еще в самом начале этого кошмара и… — Внезапно Кэти овладела глубокая апатия. Какое это теперь имеет значение? Мужчина, которого она любила и которому доверяла, предал ее, и никакие слова на свете не в силах ничего изменить. — Пойду прогуляюсь, — сказала она. — Я не беру с собой паспорт, поэтому не пугайтесь — я не собираюсь уезжать из этой страны.
— Кэти, не говори так! — закричала Лиза. — Грег тебе все объяснит, когда вернется.
— Но только не в мое сердце, — на ходу ответила Кэти. — Я не подпущу его к своему сердцу даже на километр. И если доведется, то я заявлю в суде, что этот подлец из отдела по борьбе с экономическими преступлениями лжесвидетельствует против меня!