— Да. Конечно. Вы уж извините меня за то, что я был так не ловок. Да какой неловок! Я просто свинья! — растерянно бормотал он, осматривая ее грязный костюм и сломанный каблук. — Но погодите! Я сейчас все исправлю. Мы… Мы просто зайдем в магазин и вы переоденетесь.
— Как это? — удивилась Малинина, почти не сопротивляясь мужчине, подводившему ее к дверям роскошного магазина.
Навстречу им вышла продавщица и с сочувствием посмотрела на Ксению.
— Надо бы переодеть… — засмущался мужчина, вытаскивая портмоне и кладя рядом с кассой стопку долларов. От неожиданности Малинина оторопела и не могла вымолвить ни слова, только в ее голове почему-то крутились два слова «броуновское движение, броуновское движение».
Продавщица повела ее за ширму, а мужчина достал сотовый телефон и, стал перед кем-то извиняться за опоздание. Через пятнадцать минут, из кабинки, держа в руках пакет с грязной одеждой, она вышла совершенно не узнаваемая. Куда-то исчезла недавняя школьница, нынешняя студентка Малинина, а появилась деловая и очень соблазнительная леди. Мужчина поднял глаза и с удивлением, словно видел в первый раз, на нее посмотрел.
— Вы совершенно не обязаны были это делать, — чуть дыша, прошептала она, пряча от смущения глаза. — Моя семья не может позволить себе такие дорогие покупки. Я не смогу вернуть вам ваши деньги. Давайте я переоденусь в старое, а вы мне купите самые дешевые туфли?
— Об этом не может быть и речи, — отрезал он и, взяв из ее рук пакет, поставил рядом с мусорной корзиной. — Давайте же, наконец, познакомимся. Меня зовут Борис. Я отложил встречу. Теперь у меня свободный вечер. Может быть, пойдем погуляем? Только вы представьтесь, пожалуйста.
— Малинина, — отозвалась Ксюша, с еще большим интересом рассматривая незнакомца.
— А зовут-то вас как, Малинина?
— Ксения. Ксения Малинина.
— Мне нравится это имя. Так куда пойдем?
— Все равно…, — отозвалась она, перебегая взглядом с коротко подстриженных темных волос, на карие, словно с усмешкой глаза Бориса.
День плавно переходил в вечер. Они гуляли по центру города, рассматривая старинные особняки и, Борис рассказывал ей о Елисеевских продуктовых близнецах магазинах в Москве и Петербурге, о булочной Филипова, о Сандуновских банях. Борис так много знал о своем родном городе, что Ксюше стало немного стыдно за свою дремучесть. В маленьком кафе, больше смахивающим на ресторан для посвященных, они вкусно поужинали и продолжили свою прогулку дальше.
За несколько часов пропало смущение, а появилась радость узнавания и взаимопонимания. Это было так странно! Так внове! У Ксюхи загорелись глаза, нижняя губа все время пересыхала и, ее приходилось облизывать кончиком языка. Борис большей частью насмешничал, но что-то ей говорило, что эта прогулка просто так не кончится. И о родственниках своих все друг другу рассказали, и телефонами обменялись, и встретиться договорились в выходные. Пора было уже прощаться.
Проходя мимо старого пятиэтажного дома на улице Фадеева, Борис немного притормозил и, с ностальгией в голосе сказал:
— А в этом доме я родился и вырос. Как жаль, что нас отсюда переселили.
— Не может быть! — удивилась Ксюша. — Я тоже жила в этом доме.
— Ну, надо же какое совпадение! И на каком же этаже? — недоверчиво спросил Борис.
— На третьем. Улица Фадеева, дом пятнадцать, квартира двадцать, — отчеканила она вызубренный на всю жизнь в детстве адрес.
— Квартира двадцать? Ты жила в двадцатой квартире? — неизвестно почему развеселился Борис.
— Да. А что здесь смешного? Чему ты удивляешься?
— Да просто я тоже жил в двадцатой квартире, а тебя почему-то не помню.
— Ты что мне не веришь? Квартира была коммунальная. Я даже всех соседей помню. Там жили пожилые супруги Свиридовы, тетя Саша Рощина…
— Фантастика! Это же фантастика, Ксюшка! — отчего-то разволновался Борис. Он подхватил ее на руки и закружил. — Тетя Саша Рощина! Тетя Саша — моя мама! Ксюшенька! Я же Бодя! Я тебя в коляске катал! Ты меня Бодей называла. Это же судьба, Ксюша! Нас свела судьба. Мама все время мне говорила: — «Смотри Борька, твоя невеста растет». Ты же моя невеста! Я так долго был один. Наверное, тебя ждал. Я просто обязан, на тебе женится. Ксюшенька! Выходи за меня замуж! — он тормошил ее за плечи и целовал в растрепанные волосы.
А Малинина стояла совершенно растерянная, не способная вымолвить не слова и только повторяла про себя — «Броуновское движение. Броуновское движение».
Вот так, наверное, расскажу я эту волшебную историю своей будущей внучке Машеньке, думала я, добираясь до дома. Пусть тоже мечтает о сказочном принце. Розовые мечты в юном возрасте пока никому не навредили.