Оставив свои печали за пределами больницы, Вера с головой окунулась в работу. Через три дня ее вызвал к себе в кабинет глав. врач.
— Новикова! У тебя все в порядке? — продолжая подписывать какие-то документы, поинтересовался он.
— Вроде бы да, — удивилась Вера, рассматривая его лысину, обрамленную седым венчиком редких волос.
— Тут тобой из министерства обороны интересовались… За тобой там точно никаких грешков не числится?
— Да Вы что! Сергей Николаевич! Да я там как ломовая лошадь пахала! Какие грешки? Света белого не видела.
— Вот, вот. Я им так и сказал. Что ты один из лучших наших хирургов. Передовик производства. Доска почета. Ну и т. д. и т. п. Может опять, куда послать хотят? Не знаешь? Мне, честно говоря, с тобой совсем не хотелось бы расставаться. Мне тебя терять ну, никак нельзя… Сама понимаешь… — и тут дверь распахнулась, и в кабинет Сергея Николаевича вошел Андрей. Да, да. Тот самый Андрей, которого она оперировала в Ханкале. Сердце у Веры застучало, словно автомобильный двигатель на полных оборотах и она плавно опустилась на стул, благо, что он стоял прямо под ней.
— Здравствуйте! — улыбнулся он ей. — Ну, надо же, какое совпадение! И вы здесь служите?! А я… Помните, я вам о ранении своем рассказывал? Так вот я ищу хирурга, которая спасла мне жизнь. Ее фамилия Новикова. Вера Новикова. В министерстве обороны сказали, что она здесь работает. Не знаете?
Глав. врач растерянно посмотрел на молодых людей и шумно вздохнув, сказал: — Так вот она — Вера.
— Это вы? — удивился Андрей, всматриваясь в ее лицо обрамленное зеленой шапочкой. — Почему же вы мне об этом не сказали? Я вам не нравлюсь? Да? — Вера снова остолбенела и затрясла головой. — Значит нравлюсь? Правда? И вы согласны? Ведь мое предложение остается в силе, — и он, подхватив ее на руки, закружил по кабинету. В голове у Веры все перемешалось, закружились стены, портреты известных хирургов, картотеки больных, растерянные глаза Сергея Николаевича. Не кружилось только лицо Андрея, который смотрел на нее счастливыми глазами и губы его становились все ближе и ближе.
— Наверное, все-таки судьба! Слишком много совпадений, — успокоено подумала Вера и доверчиво припала к его губам.
64 мыши[5]
Нью-йоркское лето, мало, чем отличается от московского. Днем стоит несусветная жара и, люди не могут себе представить, как их предки обходились без кондиционеров. Утром они свеженькие приходят на работу и сидят под кондишенами весь рабочий день. Вечером жара спадает, и цивилизованное «сити» отправляется в свои кондиционированные квартиры. Другое дело средний класс, сфера обслуживания, домашние хозяйки. Им волей неволей приходится выбираться на улицу. От асфальта поднимается горячий воздух и зависает над землей, не успевая подняться вверх. Из-за этого все предметы кажутся размытыми, и, воспаленное воображение рисует миражи. Кому-то видится родник с хрустально-прозрачной водой, кому-то заснеженный Эверест, а русскому эмигранту Николаю Колосову мерещились Кижи. Деревянные часовенки, хранящие в жару прохладу, а в холод мягко отдающие тепло. Казалось, протяни руку и можно дотронуться до гладких отшлифованных северными ветрами бревен. Миражи миражами, только были они в прошлой жизни…
Шел к концу первый год эмигрантской жизни. Многие трудности остались позади. Какая никакая работа давала кусок хлеба, бывало, что и с маслом. Иногда хотелось все бросить, махнуть рукой и вернуться в простуженный Ленинград-Петербург. Но Зоя, его милая подруга Зоя, не давала ему унывать. Она все время что-нибудь придумывала, стараясь его развеселить и не дать упасть духом. Вот и на этот раз он предвкушал что-то необычное. Неделя прошла как-то уж слишком спокойно. Для его подруги это было равносильно самоубийству. Ближе к пяти часам дня миражи Кижей сменились фигурой Зои. — Что-то она там поделывает? — несколько настороженно думал Колосов, возвращаясь домой, в район Квинса, конкретнее на Вуд хейвен бульвар. Двухкомнатная по питерским меркам, а по нью-йоркским квартира с одной спальней, готова была принять Николая в свои объятия. Хотелось, не раздеваясь рухнуть на кровать и отключиться минут этак на пятнадцать. Потом собрать свое утомленное от жары тело в кучку и направить в ванную. — Понятное дело, что теплая вода из душа вряд ли спасет положение, но может быть поможет встряхнуться? — надеялся он.