Прождав на станции больше часа Волоколамскую электричку, Марина уютно устроилась в теплом вагоне и снова предалась размышлениям. — Куда меня черт несет? Я же совсем не умею обращаться с собаками. У меня даже в детстве кроме хомяка и канарейки никого не было. А собака серьезное животное. Его, по всей видимости, воспитывать надо, а у меня, честно говоря, не так много времени. Все работа треклятая. Совсем загрузили. Уже на дом переводы стали давать. Правда, платят прилично и на том спасибо. Какая же ты Свиридова идиотка! Из-за какого-то мужика собираешься взвалить на себя такой неподъемный груз! — С такими мыслями выходила она на перрон, растерянно оглядываясь вокруг. На привокзальной площади стояло штук пять потрепанных «Жигулей» исполняющих в нынешние времена роль такси. Выбрав частника поскромнее, Марина всунула ему в руку бумажку с адресом и договорилась о цене. По московским меркам цена была божеской. Природа в Подмосковье как всегда была неподражаемой! Леса и перелески радовали глаз молодой зеленью. Лазуревое озерцо, мелькнувшее в окне, манило подойти к своим чистым водам и если не искупаться, то хотя бы побросать в него камушки.
Машина завезла ее так далеко, что у Свиридовой появились сомнения, сможет ли она самостоятельно отсюда выбраться. Огороженный высоким кирпичным забором, на крутом взгорке стоял красивый белый дом, похожий на самолет. Казалось что еще мгновение и он, махнув флигелями-крыльями, взлетит в голубое, чистое небо. Расплатившись с водителем и сунув ему денег чуть больше договоренного, для того чтобы водитель ее подождал, Марина подошла к переговорному устройству и нажала на кнопку. В звенящей тишине она услышала сигнал звонка и сквозь щель в воротах стала высматривать хозяев. Из дома выскочила келпи, нужного Свиридовой мышиного окраса и, подбежав к ограде, залаяла. Следом на крыльцо вышел мужчина средних лет, плотного телосложения и направился к ней.
Путаясь в словах, нервничая, Марина как могла, объяснила зачем она забралась в такую глушь и что ей от хозяина надо. Тот ни слова ни говоря, жестом пригласил ее пройти в дом и усадил в плетеное кресло.
— Я все понял. Можете дальше не объяснять, — сказал Михаил, грустно покачивая головой. — Но боюсь я не смогу вам помочь… Жаль что вы проделали такую длинную дорогу. — Марина, облегченно вздохнув, встала и приготовилась попрощаться. — У меня беда… — продолжил Бражников. — Щенок родился. Он есть. Именно такой, какой вам нужен. Мышиного окраса, девочка, но вся проблема в том, что она заболела. Я сейчас один… Жена с детьми уехала отдыхать. А я не уберег Динку. Она простудилась. Вечера у нас сами знаете какие. Холодные, росистые… Вот и не уберег.
— Что, совсем плохо? — остановилась на пороге Свиридова.
— Да. Боюсь ее усыплять надо. Ну что ж животное мучается? Вот сейчас вас провожу и повезу ее на ферму, к ветеринару.
— А… — начала Марина, не особо понимая, что хочет сказать и особенно сделать, — а… можно мне ее посмотреть?
— Да ради Бога! Только мы с вами помочь ей ничем не сможем. Вот беда-то какая! — и Михаил удрученно покачивая головой, повел Марину во внутренние комнаты.
Щенок Динка лежала в корзинке из ивовых прутьев и тихонько повизгивала. Мать крутилась вокруг нее и не знала чем помочь. Марина опустилась на колени и, завернув собачку в одеяло, взяла на руки. Коснувшись губами ее лба, почувствовала сильный жар. Собака буквально полыхала. Щенок был крошечный, серенький, с милой мордахой. У Марины защемило сердце.
— Вы что, хотите ее убить? — ужаснулась Марина. — Не дам! Вызывайте ветеринара. Только усыплять мы ее не будем. Мы будем ее лечить!
Частника отправили за ветеринаром на ферму, растерянный Михаил, чтобы себя занять, начал готовить обед, а Марина нежно укачивала щенка. Она боялась, что если положит Динку обратно в корзину, то она умрет. А этого нельзя было допустить ни в коем случае.
Ветеринар прописал лекарства, а часть из которых у него была с собой, оставил. Посетовал, что он не собачий, а коровий доктор, посомневался в положительном результате лечения и распрощался. Марина осталась ночевать. Правда, ночевать не совсем верное слово. Спать она не спала. Всю ночь она не отходила от щенка. Пару раз дрожащей рукой делала уколы, капала воду в маленькую розовую пасть и качала, качала щенка, словно ребенка на руках. Старшая келпи, как будто понимая, что Марина единственный человек, который может спасти ее ребенка, несколько раз подходила к ней и нежно лизала ногу. Сердце у Свиридовой разрывалось от горя.
Воскресенье прошло в таком же безумстве. Только в понедельник Динка открыла глаза, и они у нее оказались желтого цвета. Желтые-прежелтые, цвета солнца или янтаря. Взгляд был ясный и чистый. Щенок внимательно посмотрел на Марину, а потом уснул. Уснул спокойно, ровно дыша. Боль, раздирающая сердце Свиридовой угасла, отчего-то стало тепло и уютно, и Марина уснула тоже, все так же, не разжимая держащих величайшую драгоценность, рук.