— Кто там об этом написал-то? — спросила Аня.
— Подписало: гвардии красноармеец Юлков.
— Он, конечно, мог и неточно имя назвать. Возможно, тут про пашу Галку напечатано.
— Смелая, не побоялась под пулями подняться, — сказала Нина.
— Просто героическая! — уточнила Аня.
Сам начальник политотдела 3-й ударной армии полковник Ф. Я. Лисицын приколол Нине на гимнастерку поблескивающую серебром медаль «За отвагу». Обуховская стояла, вытянувшись в струнку, не чувствуя под собою ног от радости. Щеки жег счастливый румянец.
Радовались и ее подруги — Аня и Полина, тоже получившие медали «За отвагу».
Комбат, поздравляя девушек, сказал:
— Товарищи снайперы, гвардейцы! Вы сегодня получили от Родины боевые награды солдатской доблести. В прошедших боях мы потеряли многих товарищей по оружию. Среди нас нет верной дочери Украины, гвардии ефрейтора Прядко, отважной комсомолки Сони Кутломаметовой. Но мы, живые, будем мстить фашистам за геройски павших наших товарищей, — сурово звенел его голос. — Впереди у нас еще много жестоких боев с оккупантами, и мы очистим пашу землю от фашистской нечисти!..
Шурочка вернулась!
Батальон отвели с занимаемых позиций на пополнение в запасной полк. Сам комбат, раненный в последнем бою, был отправлен в госпиталь. После изнурительных переходов и многодневных тяжелых боев девушки попали словно в рай. Непривычная тишина, задумчивые сосны, припорошенные снегом…
Нина впервые после всех передряг не чувствовала постоянного напряжения. Лишь одна мысль не давала покоя: «Где же теперь Степан? Жив ли?»
— О чем замечталась, Нинок? — Аня села поближе к подруге.
— Обо всем понемножку. Чижик.
— А ты не грусти, самое главное, верь…
В это время шумно распахнулась дверь блиндажа и, держа за лямки вещмешок, вошла Шура Шляхова. Глаза ее смеялись.
— Ой, кого я вижу! — подскочила к ней Аня. — Шура! Шурочка вернулась! — И повисла у нее на шее.
— Чижик, повалишь!
— Поправилась? Починили тебя? Рука не болит? — сыпала Аня вопросами.
— Все в порядке, Чижик! Теперь фрицев хлеще прежнего щелкать буду!
— Чего развертелась вьюном? Дай-ка и нам поглядеть, — легонько оттолкнула Аню Полина. — Нина, ты берись-ка за Шурочку покрепче: надо раза два к потолку ее подбросить в честь возвращения. — И крикнула: — Девочки, помогайте, а то уроним!
— Не надо! — отбивалась от подруг Шура.
— Так ее! Так! — азартнее всех кричала Аня, бегая вокруг.
Наконец Шуру отпустили.
— Слышала я, здорово вам досталось в последних боях? — спросила она, когда немного улеглось радостное возбуждение.
— Верно, Шурочка, трудно было, — погрустнела сразу Аня.
— Говорят, и комбата ранило?
— В последнем бою, когда фрицевские траншеи штурмовали, — ответила ей Полина и добавила, вздохнув: — Много там наших полегло. Считай, от батальона только треть осталась…
— А что-то я не вижу нашей Сонечки?
Подруги опустили глаза.
— По-гиб-ла-а? Милая Сонечка, — Шура смахнула рукой набежавшие слезы. — Галка Кочеткова тоже убита. Ах, девочки-девочки!
— Что, и Галка убита?! — привстала со скамейки Аня. — Ну, изверги, никакой пощады не ждите!
— Вот ведь как получается, — горестно вздохнула Шура. — Сколько вместе километров отшагали, сколько пережили… О, девочки, вы даже не знаете, как я вас всех люблю, мои родненькие! — И обняла их.
— Шурочка, а как жилось тебе, какие новости привезла? — поинтересовалась Нина.
— Известное дело, как живут раненые. Ела, спала досыта. Последние дни все надоело, не вытерпела и удрала раньше. Краем уха слышала, что наш шеф, полковник Лисицын, едет сюда.
— Девочки, не иначе как награды вручать.
— Ну и Чижик! Ведь недавно медаль отхватила!
— То медаль, Полина, а теперь орден надо.
— Ишь чего захотела, орден!
— Возможно, и вправду награждать будут, — проговорила Нина. — Мы ведь не одни здесь.
— А мы не заслужили? Возьми любую — на счету более трех десятков фрицев, — не унималась Аня.