Девушки упали в снег. Падая, Нина ударилась об Анин сапог. В голове тупо заныло. Вжавшись в снег, она лежала будто задеревенелая.
— По-пластунски айда, — толкнула ее в плечо Аня.
Над ними тинькали пули. Подруги ползли под их пересвист. «Скорее бы мертвая зона!» — торопила Нина время.
Несколькими минутами позже девушки шагали по проторенной дороге все дальше от передовой, навстречу ноной боевой судьбе…
Глава 5
На Берлин!
От Великих Лук до Берлина — такой путь в течение 1943–1945 годов прошла в составе нашей 3-й ударной армии рота девушек-снайперов, первых выпускниц Центральной женской школы снайперской подготовки.
Дорога неблизкая, тем более что за каждым ее поворотом, спуском или подъемом поджидала девушек смерть. Но они бесстрашно шли и шли вперед. 3012 фашистских солдат и офицеров уничтожили за это время бойцы роты снайперов. Таков их вклад в наше общее дело победы над врагом[9].
Военная дорога…
Эшелон тяжело грохотал мимо полусонных разъездов и полустанков. Густой дым метался над теплушками и платформами с зачехленными орудиями. В одной из теплушек ехали девушки-снайперы. Их с 207-й стрелковой дивизией 3-й ударной армии перебрасывали на 1-й Белорусский фронт. Но девушки этого пока не знали.
Нина примостилась у горевшей печурки. Ей не спалось. Неожиданная перемена в боевой судьбе волновала неопределенностью. Она протянула в темноту руку, где лежала подруга, и вполголоса окликнула:
— Аня, спишь?
— Нет. Всякая всячина в башку лезет. Зима наша, рязанская, припомнилась и братья, с которыми на санках с крепостного вала каталась. Бывало, летишь вниз, аж дух захватывает! А в половодье ты посмотрела бы… Ока разливается, как море.
— А я ни разу большого половодья не видела.
— После войны, Нинок, ко мне в Рязань приезжай, посмотришь.
— Доживем — приеду обязательно.
— Почему бы не дожить? Не кручинься. Назло всем смертям доживем! — и Аня обняла Нину за плечи…
Ночь сменяется днем, а эшелон все мчит и мчит девушек ближе к границам Польши. Остались позади разбомбленные и обгорелые здания вокзалов Двинска, Полоцка, Молодечно, Волковыска… Но вот лязгнули вагоны, состав замедлил бег и вскоре остановился. Аня приоткрыла дверь и почти напротив увидела на здании вывеску с непонятными буквами.
— Девочки, Польша! — крикнула она на всю теплушку.
А из вагонов уже выпрыгивали бойцы. Осматривались, закуривали…
«Вот она какая, земля польская! И ничего тут нет особенного, — с интересом разглядывала все вокруг Нина. — Как будто где-то в Калининской области. Такой же снег. Такие же сосны. И небо такое же. Одна и та же, выходит, земля. Только люди другие, говорят по-своему».
— По вагонам! — донеслась звучная команда, и все побежали к своим теплушкам.
Это была последняя станция, которая встречала и провожала мирной тишиной. А где-то за лесами, за холмами ждала их исстрадавшаяся в неволе Варшава.
Вагон, громыхая, раскачивался. В печурке весело полыхали сосновые поленья. Аня вполголоса напевала:
От этой мелодии веяло суровостью былых фронтовых дней, невообразимой тяжестью переходов по выжженным нолям, топким болотам. Вспомнились Обуховской погибшие подруги, мать, сестренка…
— Хорошая песня, — присела рядом с ней Полина.
— Да, за сердце берет, — задумчиво проговорила Нина.
— Видать, фронтовик сложил, раз в самую точку…
— Наверно. И у нас скоро начнутся бои.
— На чужой земле биться будем с фашистами.
Поезд резко затормозил.
— Что там случилось?
— Похоже, где-то пушки бьют, — прислушалась Полина.
— Вот и приехали. Девочки, подъем! — крикнула Нина, подхватывая свою снайперскую винтовку и вещмешок.
Все почувствовали — скоро выгружаться.
…Ветер обжигал лицо. Под ногами с хрустом проминался снег. Снег слепил глаза. Более часа шагали девушки навстречу зловеще ухавшим орудиям, и сердца их, как тогда, у Великих Лук, сжимались от неведомой тревоги. И чем ближе подходили они к фронту, тем оживленнее было на дороге. Мимо то и дело проносились пахнувшие бензином грузовики: одни спешили к фронту, а другие — в тыл.
Здравствуй, Варшава!