— Носова, товарищ капитан.
— Так вот, ефрейтор Носова, передайте своему командиру, чтобы сейчас же, на одной ноге, ко мне прибыли все! Скажете, комбат Рыбин вызывает.
Встревоженные случившимся, девушки друг за другом робко пробирались по ходам сообщения мимо глазевших на них бойцов.
— Смотри, братва, «воробушки» появились! — неслось им вслед удивленно и ласково.
Первой с докладом вошла к комбату Шура Шляхова. А минуты через две он вызнал всех девушек.
Они спустились по деревянным ступенькам вниз и оказались в просторной землянке. Рыбин рассадил их на скамейки. Кроме него за столом сидел еще один офицер, и тоже капитан — замполит. Фамилии у него была громкая — Булавин.
Комбат прохаживался у стола, заложив одну руку за портупею, а другой энергично рассекал воздух и рассказывал об обстановке на участке их батальона»
— Вот вы, ефрейтор… — остановился Рыбин против Нины.
— Ефрейтор Обуховская! — вскочила та со скамейки, лихо щелкнув каблуками.
— Сидите, сидите… Сможете ли вы по звуку летящей пули определить, из какого оружия она выпущена?
Нет. А почему? До только потому, что еще, как говорится, пороха не нюхали. Сегодня мне пришлось быть свидетелем нелепейшего случая. Это — чепе! — повысил он голос, останавливая свои потемневшие глаза на Ане. — Ефрейтор Носова… Садитесь!.. Из-за какой-то малины чуть не поплатилась жизнью! Не забывайте, враг на каждом шагу подстерегает вас! Мы его — тоже! И нам надо беречь себя, а фашистов уничтожать! А для итого вам сначала необходимо обвыкнуть на передовой, научиться некоторым хитростям нашей, на первый взгляд немудреной, фронтовой науки. С этого и начнем…
Рыбин подошел к телефону, крутнул ручку зуммера:
— Алло, Новиков? Зайди ко мне.
Вскоре в землянку вошел худощавый подтянутый лейтенант, козырнул.
— Как там у тебя? — спросил Рыбин. — Немчура не шалит?
— Да нет, тихо пока.
— Чем занимался?
— Посты проверил да за письмо взялся. Матери надо написать.
— Ты, кажется, из Рязани?
— Да, из Михайловского района.
Аня даже привстала со скамейки. Еще один земляк!
— Ты вот что, Николай, — в раздумье проговорил Рыбин, — небольшой фейерверк на правом фланге устрой фрицу для острастки, — он глянул на часы. — А я через пять минут загляну к тебе в гости. С девчатами.
— Есть устроить фрицу фейерверк, товарищ гвардии капитан! — улыбнулся Новиков и выбежал из землянки.
— Всем за мной! — комбат надел пилотку. — Выше ходов сообщения носа не высовывать!
Рыбин быстро шагал по траншее. Девушки едва поспевали за ним. Шествие замыкал сержант-автоматчик.
В березняке, куда уткнулась траншея, остановились. Справа неожиданно защелкали выстрелы, и тут же отозвалось гитлеровцы. Пули с неприятным свистом сверлили над головой воздух, резко ударяли в бруствер, взбивая фонтанчики земли.
Нина в испуге опустилась на дно траншеи, прижимаясь щекой к ее шершавой глиняной стене. Подруги, кто где был, тоже спрятались в укрытия поглубже. И лишь один Рыбин хладнокровно стоял на месте: траншея была отрыта в полный рост.
Девушки, глядя на него, тоже встали. Он будто и не заметил их минутой робости.
Глухо застучал немецкий пулемет.
— Это фриц из ручника пехотного МГ-34 бьет, — проговорил Рыбин. — Как палка по сырому частоколу выбивает. А пули пролетают с отрывистым присвистыванием, будто плетка траву сечет…
Пулемет смолк. Четче стала слышна трескотня автоматов.
— А это «шмайссеры». Их пули свистят мягче, с шуршанием, они тупоносые и меньше калибром.
— Товарищ капитан, что такое «шмайссер»? — спросила Нина.
— Автомат немецкий… Ну как, девчата, теперь отличите фрицевский автомат от пулемета по выстрелам и по полету пули?
— Отличим, товарищ капитан, — не очень уверенно ответили они.
Несколько дней сам комбат и командиры подразделений приучали девушек к боевой обстановке, рассказывали им о вооружении противника, о различных своих уловках и хитростях, без которых воевать с таким ко-, парным врагом, как фашисты, нельзя.
С прибытием в батальон девушек бойцы преобразились, повеселели. Они их жалели, берегли для них конфеты, которые получали вместо сахара, говорили: «Это нашим снайперятам». Но были и такие, которые чересчур навязывались в «женихи». С такими по-своему расправлялась Аня. Она выпроваживала из землянки зачастившего навязчивого кавалера и, захлопывая перед ним дверь, пела частушку: