Вернувшись из школы, Игорь Краевский наскоро перекусил макаронами с колбасой, которые сунула ему мать, и уединился в своей комнате. Он достал из кармана джинсов смятое письмо, расправил его на столе, внимательно прочел с начала и до конца и скомкал его снова. Нет! Ерунда! Прикол! Не может быть, чтобы его кто-то полюбил, как написано в этом письме. Он снял очки, покрутил ими перед лицом, сморщился и вздрогнул от телефонного звонка. Ответом на «алло» Игоря было молчание. Он еще пару раз «поалёкал» в трубку, пожал плечами и бросил ее на рычаг. Телефон зазвонил опять. И опять из трубки доносились только какие-то невнятные шорохи, пощелкивания, и ничего больше. Игорь раздраженно бросил трубку на аппарат, выдернул шнур из розетки и уселся за уроки.
Несмотря на то что чересчур долго проболтала с Ермоленко, Женя успела и с курицей-гриль, которую так любил Сергей, и с салатом «оливье», без которого русские люди не могут отпраздновать даже День святого Валентина, и с прочими значительными и незначительными закусками. Она приняла душ, заново накрасила лицо и переоделась в недавно купленное к лету шифоновое платье темно-алого цвета, очень простого фасона, но с большим вкусом и шиком отделанное атласными шнурами.
Отравляло ей существование только одно – расколовшаяся пополам шоколадная птица. Сначала Женя хотела выбросить ее в мусоропровод, но потом подумала, что Сергей обидится, если останется без подарка вообще. Что такое какие-то жалкие носки, купленные в качестве приложения?! Они с Сергеем свято блюли традиции своей маленькой семьи. Жене казалось, что сегодня она и так уже что-то нарушила, хотя не могла точно сформулировать, что именно. Придется все-таки показать мужу птицу и рассказать, какой полет вместе с ней она совершила с лестницы. Интересно, а про встречу с Ермоленко стоит рассказывать? Конечно, надо. Она всегда и все рассказывала Сергею. Впрочем, как и он ей. Между ними никогда не было тайн, и не стоит их заводить. Жена, не привыкшая что-то скрывать от мужа, может нечаянно проговориться, и что тогда?
Она походила по кухне в новом нарядном платье, баюкая в руках несчастную шоколадную птицу. А собственно, почему она должна скрывать от мужа встречу с другом детства? Ермоленко же ей не кто иной, как самый настоящий друг детства. Они с ним просто жили в одном дворе, играли в казаков-разбойников и «Море волнуется раз…». Ничего такого в их встрече нет. Подумаешь, один-единственный раз подвез ее до дому! Женя уговаривала себя и понимала, что ни за что и никогда не расскажет Сергею о неожиданной встрече с Сашей Ермоленко.
Как Женя и предполагала, Сергей принес традиционный гиацинт, который сегодня ей почему-то хотелось назвать уже не традиционным, а дежурным. Конечно же, он был лилово-фиолетового цвета! Ну что это, в самом деле, за сюрприз, который никакой не сюрприз! Женя подавила в себе нарастающее раздражение, вспомнив про свой подарок, который был еще хуже. Она ждала в кухне, пока муж умоется и переоденется, вцепившись в обломки шоколадной птицы так крепко, что та начала подтаивать под ее пальцами.
Сергей вошел в кухню в новой рубашке стального цвета, которую Женя ему приготовила для сегодняшнего вечера, и сильно пахнущий американской туалетной водой «Tester». Вода была дорогущая, Женя подарила ее мужу в прошлом году на день рождения. Она вспомнила, как долго перебирала в магазине ароматы, пока не остановилась именно на этом. Сейчас этот запах показался ей приторным до головокружения.
– Ну! Дорогая моя и любимая жена! Еще раз поздравляю тебя с Днем влюбленных! – сказал Сергей, потирая руки в ожидании ее дежурного набора для бритья.
И Женя вдруг заплакала, уронив голову на стол между тарелками, а ломаная подтаявшая птица в этот момент противно оттягивала ей подол.
– Что? Женечка, что? – не на шутку испугался Сергей и подлетел к жене: – Что случилось?
Женя не знала точно, почему плачет, но, протянув ему шоколадные обломки в разодранной фольге, прогундосила:
– Вот смотри, что стало с моим подарком…
Сергей с таким уморительным выражением полного непонимания на лице разглядывал бывшую птицу, что рыдающая Женя не выдержала и фыркнула сквозь слезы. И после этого оказалось так просто рассказать мужу и про то, как она слушала по радио про японский «хонмей», и про то, как выбирала шоколад и как упала с лестницы «Оки». Она ничего не рассказала о Ермоленко, не потому что утаила, а потому что как бы отодвинула сегодняшнюю встречу с Сашей на задворки собственной памяти, туда, где покоились спущенные гольфы, хвостик-фонтанчик на макушке, «секреты» из фольги под бутылочным стеклом, мечты о капитанстве и дальних странствиях. Ничего о ее детской жизни Сергей не знал, и это не было преступлением против него, против их брака.