При первых звуках музыки я пересекаю расстояние, которое нас разделяет, и приглашаю блондинку на танец. По дороге разминаемся с курдупелем.
– Сервус, Надя! – бросает он, вонзив свои глаза прямо в меня.
– Привет, Франь! Ты почему меня не поздравляешь?
– А с чем это?
– С днем рождения!
– Неужели? Ну, все – фалюю[25] за шампанским.
– Одним шампанским не обойдется!
Но тут нас подхватывает вихрь танца, и Франь пропадает.
– Я вижу, этот Франь знает весь ресторан.
– А как же! Такая у него робота.
– Какая именно?
Надя смеется и избегает ответа. Она захмелела, и ее глаза сияют безграничной радостью.
– И сколько вам сегодня стукнуло?
– Восемнадцать.
– Поздравляю. А можно, я вас поздравлю шампанским? Обещаю, что одной бутылкой не обойдется.
Дальше я выясняю, что Надя работает секретаршей в научно-исследовательском институте на Лермонтова. Еще успеваю вытянуть из нее номер телефона, и танец заканчивается.
– Не забудьте про шампанское, – смеется Надя, когда я, проводив, пододвигаю ей кресло.
Пригласить ее на следующий танец не получилось, поскольку музыканты сделали перерыв, и за нашим столом снова стало шумно. Вот Теймураз начинает выспрашивать у Марианны, в чулках она или в колготках, а когда узнает, что в чулках, то выясняет, где именно они заканчиваются. Руки Отара уже пустились в кругосветное путешествие по Елене. Все нормально. Я рад за них.
Выхожу в уборную и сосредоточенно расчесываю буйный тогда еще чуб, жмурясь от клубов дыма. Вдруг замечаю за своей спиной курдупеля, рука с расческой застывает. Он улыбается, но лицо его сурово, даже жестоко. Перебитый нос, шрам на щеке. У меня тоже перебитый нос и шрам на виске. Но почему-то не такой грозный вид. Да и бицепсами я похвастаться не могу. Он кивает в сторону, и я послушно отхожу подальше от курильщиков.
– Под греков работаете?
Вопрос застает меня врасплох, и я на всякий случай трясу головой, одновременно лихорадочно обмозговывая какой-то ответ. Но какой может быть ответ?
Лучше всего – прикинуться подвыпившим. Как он меня раскусил?
– Давай без фокусов, – изрекает Франь. – Я за тобой давно наблюдаю. Выйдем, поговорим.
В фойе он выбирает безлюдный угол.
– Что это за телки с тобой? Я их раньше не видел.
– Из Одессы.
– За чужую территорию нужно платить. Ты этого разве не знаешь?
– Знаю.
– А они об этом знают?
– Они – нет. Они просто отдыхают. И я тоже.
– Шлангом прикидываешься? Ты слыхал о Фране Короле?
– Нет.
– Это я.
– Очень приятно. Юрко.
– Прекрати хохмить. Я тебя узнал. Я с твоими договорился, что Збоиска и Голоско – ваши. До «Ватры» включительно. Мало?
Он принял меня за кого-то другого, но за кого? Что ему ответить? Здесь мы не очень-то и одни. Два каких-то збуя[26] вертятся неподалеку и поглядывают исподлобья… Доигрался. Будут бить. Или не будут? Нет, все-таки, наверное, будут. Такие бить любят.
– Ну, ваши тоже не раз нарушали территорию, а я делал вид, что не заметил.
– Ты о Шиньоне? Это же дурак! Да и когда это было? Но после того, как ты расправился с этими чудиками с Подзамче, я тебя зауважал. Да и для Шиньона ты авторитет.
И тут я вспомнил! Боже мой! Я вспомнил, за кого он меня принимает!
Это было зимой в кафе «Ватра», неподалеку от гостиницы «Львов». Кафе «Ватра» в позднее время превращалось в гадюшник, в котором догонялись все, кто еще не принял своей дозы. Мы с Виктором забрели туда с очень простой целью – снять парочку колежанок[27] на субботний пикник в лесу. Как назло, в «Ватре» уже заседала одна пьянь, несколько прокуренных штахет[28] погоды не делали, и нам не оставалось ничего лучшего, как и самим догнаться на сон грядущий. Вдруг к нам подошли цыгане со Збоиск и спросили:
– Вы цыгане?
Виктор и правда был похож на цыгана. Хотя в действительности таких здоровенных среди цыган мне видеть не приходилось. Кроме того, он комик. Он мог веселить любую публику и сыпать сто слов в минуту. С ним было очень выгодно шляться по кнайпам. Я никогда не умел моментально подыскать первой фразы для знакомства с барышней. Как правило, я выдавливал ее из себя уже тогда, когда танец заканчивался или панна выходила из трамвая. Виктор брал эти первые реплики прямо с потолка. Начиная от банального «Девушки, вы сестры?», до галантного «Боже, какие у вас очаровательные глазки!», или «Девушки, это не вы потеряли десятку? Нет? Прекрасно, пропьем вместе». Когда панны заглатывали эту нехитрую наживку, на сцене появлялся и я. Главное – не давать им прийти в себя и завалить их лавиной слов. Я брал интеллектом, Виктор – словесной мишурой. Вместе мы составляли прекрасную пару, разыгрывая как по нотам весь спектакль. Но и мы иногда терпели поражение. Если за столиком сидели две одинокие панны, то это не означало, что они свободны. Они могли дожидаться своих кавалеров. Услышав: «Мы ждем наших молодых людей», я моментально скисал и утрачивал интерес к разговору, мое метанье бисера прекращалось и я переключал внимание на бокал, но Виктора это не останавливало.