Но больше я не обещаю никакого милосердия ни единому человеку, которого я встречу.
Завтра будет кровь. Прежде я не знал, что стану мечтать о ней, о ее количестве, о ее вкусе.
89
Все было кончено. В один миг. Кэкстон снова была одна и жива. Она лежала на груде сломанного дерева, которое прежде было гробом какого-то вампира.
Она понятия не имела, был Глауэр еще в зале или нет. В поисках его она осветила углы фонариком, но ничего не нашла.
Она полежала немного, хотя лежать было очень неудобно, но шевелиться не хотелось. Тело бунтовало каждый раз, когда она двигала рукой или ногой или даже слишком резко вращала глазами. Наверное, я умираю, подумала Кэкстон. Падение на груду гробов было болезненным… очень… и, скорей всего, у нее были повреждены внутренние органы. Возможно, она получила прокол легкого или кровоизлияние в мозг и могла истечь кровью, если попытается сесть.
«Ты в порядке», — уверяла она себя.
Именно так сказал бы Аркли. Он бы даже не потрудился взглянуть на нее. В мире Аркли, если ты был в состоянии подняться, значит, ты мог продолжать схватку. И если у тебя не хлестала кровь из главной артерии и ты не видел осложненного перелома собственного бедра, значит, ты был в состоянии встать.
Кэкстон медленно села, решив насладиться хотя бы еще парой секунд без непосредственной угрозы смерти. Стряхнула с плечей щепки и пыль, потом оперлась на ладони и колени, перекатилась и встала. У нее болело все, но ни переломов, ни даже растяжений не было. Она устала сверх всякой меры, но адреналин поможет продержаться еще некоторое время.
Она одна, в темноте, кругом враги… но по сравнению с болью все это слишком абстрактно, чтобы задумываться об этом.
Она посветила фонариком на пол, отыскала свою «беретту». На вид пистолет был в порядке. Лора проверила обойму и нашла в ней четыре пули. В кармане куртки у нее была запасная обойма. Патрульная винтовка лежала рядом на полу. В ее обойме было шесть патронов, больших, пятидесятого калибра, пуль, способных пробить блок автомобильных цилиндров. Эти шесть пуль были последние.
Вначале у нее были две световые гранаты, но их она уже использовала. У нее был баллончик перцового газа, большой, на четыре унции, — полицейская модель, но Лора, честно говоря, никогда не пробовала прыснуть им на вампира, ибо не знала, подействует ли он. Она не знала, сможет ли он вообще хоть как-то обезвредить вампира.
Что ей делать дальше, она не представляла.
И тут ей пришел в голову ответ, хоть она и не была уверена, стоит ли ему доверять. Над одной из аварийных дверей загорелся красный знак. Там было написано «Выход», и, когда она посмотрела на него, в глазах у Кэкстон зарябило.
Лора и раньше велась на их уловки. Она понимала, что единственно разумным было бы запереться в контрольной кабине и ждать до утра. Но она также знала, что так нельзя, не сейчас, когда у нее еще оставалось много работы.
Она подошла к двери с надписью «Выход». Красная гудящая лампа осветила весь зал, и, как только глаза Лоры привыкли к ее демоническому свету, она огляделась по сторонам. Глауэра нигде не было: ни в креслах, ни внизу, около карты, ни в темных закоулках. Она пару раз выкрикнула его имя, но ответа не дождалась. Поэтому Лора повернулась к выходу и положила руку на рычаг-толкатель.
Коридор за дверью был совершенно темным, но в дальнем его конце горел свет. Лора медленно двинулась вперед, пытаясь не создавать много шума. Она понимала: там могло быть все, что угодно. Приблизившись к источнику света, она увидела, что это еще одна надпись «Выход», горящая красным светом. Она двинулась туда, стараясь не торопиться, и на всякий случай подняла винтовку.
Лампа светила ровно, без мигания. Никакого другого освещения не было. Она наполняла коридор розоватым свечением, которое почти не рассеивало тени в углах.
Ее кто-то вел, и вел, наверное, в ловушку. И похоже, свернуть куда-либо еще ей не позволят.
Темнота в коридоре медленно отступала перед тусклым светом. Лора прищурилась в полумраке и увидела высоко на стене над головой обыкновенную лампу аварийного освещения. В нее были вкручены две лампочки, отбрасывавшие свет за угол. Сразу за углом был знак в воде стрелы, указывающий на зал экскурсионного обслуживания.
Туда она направила Хауэлла и его гвардейцев. Кэкстон вздохнула, гадая, встретится ли она с ними, удастся ли перегруппироваться или, по крайней мере, просто оказаться наконец не одной.
Осторожно продвигаясь, держа винтовку наготове, Лора обошла угол и миновала короткий коридор, оканчивающийся закрытой аварийной дверью. Никаких знаков на ней не было, только облупившееся эмалевое покрытие. Краска вокруг рычага-толкателя была полностью стерта, и рычаг стал блестящим из-за многочисленных туристов, выходивших через эту дверь, толкая его. В двери было узкое прямоугольное окошко, затянутое мелкоячеистой проволочной сеткой. Лора заглянула внутрь, но увидела только тени.
Велев себе не трусить, она распахнула дверь. Сквозняк, ворвавшийся через открытую дверь, принес мерзкий запах, который она сразу распознала. Она шагнула в комнату, являющуюся чем-то вроде зала ожидания с множеством кресел и справочной стойкой.
На ковровом покрытии один возле другого лежали Хауэлл и его гвардейцы. Ясно, что их притащили сюда и уложили так, вероятно, чтобы она увидела их. Пустые лица смотрели в потолок. У одного из них — Сэдлера, вспомнила Кэкстон, — не было рук. Раны на его плечах были бледными и лишенными крови.
На лице Хауэлла осталось несколько порезов и четыре тонкие царапины, в которых Кэкстон узнала отметины от когтей. Края порезов были полупрозрачными, но она могла видеть разорванные розовые ткани под ними. И ни капли крови вокруг.
Еще у двоих признаков сильных ранений не осталось. Все четверо до сих пор были в полной боевой экипировке, включая шлемы, хотя патрульные винтовки и личное оружие отсутствовали.
У Хауэлла имелась единственная граната, свисавшая с ремня снаряжения. Лора осторожно сняла ее с металлического крепления и осмотрела. Зеленая, цилиндрическая, с углублениями сверху. Не светошумовая граната и не осколочная… должно быть, она из обязательного набора гвардейца Лора прочла коды, вытисненные сбоку. «М-18, зеленая», и поняла, что это дымовая граната. Если рвануть чеку, граната выбросит тысячи кубических футов дыма, который, если она ее швырнет, ни одному вампиру не причинит никакого вреда. Как бы то ни было, Кэкстон все равно сунула ее в карман, повинуясь принципу не бросать оружие, валяющееся на неохраняемом месте преступления. Основное полицейское правило.
Она встала, но не смогла оторвать глаз от четырех мужчин. Все были моложе ее, но старше им никогда уже не стать. Однажды они уже послужили своей стране в Ираке. Теперь они вернулись домой, и меньше чем через год их снова послали на опасную работу, и на этот раз они не справились. Кэкстон сказала себе, что это солдаты, давшие, как и она, присягу защищать штат Пенсильвания. Она повторила это себе два или три раза, но это было не так убедительно, как она надеялась.
Ей нужно было двигаться. Если она остановится, если застынет на месте и представит, сколько погибло гвардейцев, где сейчас Глауэр или сколько ее отрядов все еще оставалось в живых, она сломается. Она потеряет решимость. Итак, кинув последний взгляд на покойников, она повернула прочь.
За справочной стойкой она обнаружила офис — небольшое помещение, загроможденное шкафами и ящиками картотек. На дальнем конце она нашла дверь, которая вела в темноту. Давно пора выбираться из туристического центра, решила Кэкстон. Усталость начала наваливаться на нее, и Лора понимала, что лучший выход — это уйти куда-нибудь подальше и немного передохнуть. Холодный воздух улицы мог помочь ей взбодриться.
За дверью Кэкстон увидела пустую автомобильную парковку, а позади нее — ряд деревьев. Она достаточно долго изучала карты Геттисберга, чтобы понять, что за этими деревьями находится заправка и улица, полная аляповатых атрибутов туристической индустрии: магазины футболок, фотоателье, дешевые тематические ресторанчики. Место ее следующего опорного пункта — двухсотлетняя таверна-гостиница к северо-востоку отсюда. Это было далеко, слишком далеко, чтобы идти туда, имея вампиров на хвосте. Несмотря на это, Лора должна была придерживаться плана. Если был хоть какой-нибудь шанс встретиться с другими солдатами, значит, нужно было выполнять свои же собственные инструкции, и чем точнее, тем лучше.