— А кто был? — спросил он быстро.
Она скривилась: сморщила лоб, оскалила зубы и будто бы прошипела в ответ:
— Небесная девчонка.
— Элайза? С чего бы вдруг?
Индра отвернулась, но Мерфи все равно смотрел на ее коротко стриженный затылок, и ему казалось, что он видит ее искаженное отвращением лицо.
— Она предала вас всех, Мерфи из Небесных людей. Вы думали, что она одна из вас, но вы ошибались.
— Что? — только сумасшедшим усилием воли он заставил себя не вдавить в пол педаль тормоза. — Что ты несешь?
Принцесса — не одна из них? Глупость, бред сумасшедшего. Да, у них бывали стычки. Воспоминание об одной из них до сих пор иногда ноет на шее в дождливые дни, а бедняге-Стерлингу уже и вспоминать больше нечего. Но они подчинялись ей, потому что она совершенно точно была за них, одной из них. Как же иначе?
— Говори, или я остановлю чертову тачку, — заорал Мерфи. — Слышишь меня, ты, воплощение спокойствия? Говори!
Индра повернулась к нему лицом и процедила сквозь зубы:
— Кто из вас смотрел телевизор с обращениями Джахи? Только девчонка. Кто из вас слушал его, когда телевизор завесили простыней? Только девчонка. Кто из вас постоянно рисовал что-то в альбоме, но никогда не показывал рисунки на камеру? Опять девчонка.
Мерфи сжал зубы.
— Хочешь сказать, она таким образом общалась с ним?
— Я все сказала, Мерфи из Небесных людей. Знаю только, что один из жителей Люмена рассказал как-то, что в проповедях Джахи каждый раз было зашифровано послание. Он был математиком в прошлой жизни и смог разгадать код. Больше я ничего не скажу. Думай сам.
Машина стремительно двигалась по пустыне, колеса поднимали тучи пыли, а в открытое окно бил жаркий ветер. Джон Мерфи давил на педаль газа и вспоминал.
— Почему ты так ненавидишь военных, Джон? Разве они сделали тебе что-то плохое?
— Если бы ты знал что-то важное, что-то, что знаешь один ты, ты бы поделился этим с кем-то перед лицом смерти?
— Куда ты пойдешь, когда нас выпустят? Поедешь домой? Или отправишься в путешествие?
Дьявол, теперь все ее слова казались подставой. Просто так рассуждала или пыталась выяснить коды? Или всего лишь хотела знать, запомнил он их или нет?
— Не получается, — сказал он вслух. — Если бы принцесса была на стороне военных, она бы…
«Она бы что, Мерф? Она бы собрала команду для поисков Офелии? Она бы привела всех в бункер, где их уже ждали? Она бы ушла из Люмена за день до нападения?»
— Дьявол, — снова сказал он. — Сука. Чертова сука.
Нога сама собой сильнее нажала на газ, и Мерфи до боли в пальцах вцепился в руль.
— Она знает о точке встречи? — спросил он сквозь зубы.
— Надеюсь, что нет, — вздохнула Индра. — Очень надеюсь, что нет.
***
Вытянувшаяся процессия медленно двигалась по пыльной дороге, ведущей вдоль горного хребта. Элайза шла впереди, повесив на шею автомат и положив на него руки. Рядом с ней тяжело дыша шагала Рейвен, следом на тачке, найденной в сторожке парка аттракционов, двое воинов везли Вика. На его ноги были прилажены шины, а поверх они были забинтованы от щиколоток до бедер, и Розмари шутила, что он снова стал похож на мумию.
Элайза видела, что Рейвен хочет поговорить, но боится. Получалось, что случившееся в бункере окончательно уничтожило всю вину и стыд между ними, но теперь стало еще сложнее, еще горче. Как будто рядом шла свидетельница кошмарного унижения, позора, поражения, и Элайза отчаянно боялась, что Рейвен заговорит именно об этом.
Но, оказывается, она думала о другом.
— У тебя не бывает так, что в голову лезут воспоминания, которых там быть не должно? — спросила Рейвен.
— Бывает. Мне кажется, таким образом мы вспоминаем прошлые жизни.
— Да, но… — Рейвен замялась. — Вчера я видела во сне, будто мы живем на космической станции, и я работаю механиком, а Вик приходит ко мне и просит помочь что-то починить. А потом… Потом я увидела тебя.
— Меня? — удивилась Элайза.
— Тебя. Не в космосе, а на земле, только это была какая-то странная земля, как будто малообитаемая, знаешь? И вроде мы с кем-то воевали, и меня ранили, и Финн был рядом, но… Но я знала, что он больше не мой. Он был твоим в этом сне.
«Он был твоим» царапнуло изнутри, но чувство вины не всколыхнулось, не сдавило виски, как бывало раньше. Как будто все это было слишком давно.
Элайза молчала, тяжело переступая ногами по пыльной дороги, и Рейвен продолжила:
— Если это была прошлая жизнь, то я не понимаю, почему все повторяется? Почему мы опять должны проживать то же самое, снова?
Их нагнал Маркус, и ей пришлось замолчать, но оказалось, что он слышал конец разговора.
— Мне тоже лезут в голову похожие картины, — сказал он, пристраиваясь между ними. — Только тебя, — покосился на Элайзу, — в той жизни звали Кларк, а командующую — Лексой. И мне все больше кажется, что мы должны что-то изменить здесь, в этой жизни, иначе так и будем мотаться по кругу и совершать одни и те же ошибки.
— Что изменить? — спросила Рейвен.
— Не знаю. Картинки, которые приходят ко мне, они все — про выживание, про борьбу, войну. Может быть, в этой жизни нам нужно суметь обрести мир?
Элайза усмехнулась, поглаживая пальцами цевье автомата. Мир, как же. На земле, наполненной монстрами? Мертвыми монстрами, и, что куда страшнее, живыми?
— Я очень надеюсь, что Алисия знала, куда нас отправить, — продолжил Маркус. — Что в этой точке встречи мы сможем найти безопасное место и прекратить эту бесконечную борьбу за жизнь.
— На твоем месте я бы не слишком на это рассчитывала.
Она вспомнила долгую дорогу на отцовском джипе, вспомнила, как они ехали по бесконечному хайвею и слушали музыку Брюса Спрингстина. «Девочка, без тебя я словно барабанщик, не находящий ритма», и «Надеюсь, ты придешь, чтобы остаться». И отец подпевал, смешно качая головой и барабаня пальцами по оплетке руля, а Элайза ела мороженое и высовывала руку в открытое окно, чтобы ловить ладонью потоки ветра.
Вскоре после того, как они проехали очередной маленький городок, отец свернул с шоссе на Восток, Элайза увидела табличку «Independence reservation» и от удивления чуть не подавилась мороженым.
— Пап, что это?
— Форт Индепенденс, — ответил он, паркуясь у череды высоких сосен и доставая сумку с заднего сиденья машины. — Или, иначе говоря, форт «Независимость».
— Спасибо, пап, я умею читать, — поморщилась Элайза. — Я спрашиваю, зачем мы здесь?
Он только улыбнулся и вышел из машины, и ей ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.
До высоких кованых ворот они шли пешком. Людей вокруг не было, только горы да высокие деревья, чуть привядшие от жары. Элайза почувствовала, как кроссовки натирают ноги, и ей окончательно разонравилось это странное путешествие.
— Пап, а когда мы поедем домой?
— Я — завтра, а ты — через полгода.
— Что?!
Она остановилась и посмотрела на него, широко открыв рот. Полгода? А как же школа? Друзья? Мама, в конце концов? Он с ума сошел?
— Идем.
Ворота открылись, и им навстречу вышел мужчина. По названию форта Элайза уже поняла, что увидит, но все равно опешила: мужчина был индейцем, его лицо отливало бронзой, а собранные в хвост волосы напоминали цветом воронье перо.
— Здравствуй, Кэн.
— Приветствую тебя, Джейк Гриффин.
— По-прежнему ходишь на четырех когтях?
— А ты по-прежнему служишь силам, прикрывающим войну идеей о мире?
Элайза испугалась: ей показалось, что они сейчас накинутся друг на друга, но ничего такого не произошло. Наоборот, Кэн шагнул к отцу и обнял его, похлопывая по спине.
— Это твоя дочь? — спросил он, закончив с объятиями.
— Меня зовут Элайза, — быстро ответила она.
Кэн покачал головой.
— Дочь, бегущая впереди отца, или очень плохая, или, напротив, очень хорошая. Что означает имя Элайза?
— Оно ничего не означает, — сказал отец. — Это имя не для охоты, а для жизни.
— Имя для жизни — важнее имени для охоты, Джейк Гриффин. Но я не стану оспаривать традиции твоего народа. Сегодня ты мой гость, и мы будем радоваться твоему появлению.