Алисия сидела перед ней на коленях и боялась пошевелиться. Ее руки были вытянуты по швам, а плечи идеально ровно расправлены. Но когда Элайза пальцами гладила ее затылок, она вздрагивала всем телом — чуть заметно, но все же вздрагивала.
— И я все думаю, как это вышло? — продолжила Элайза еще тише. — Как вышло, что всего за пять лет тебе пришлось стать такой? Ты несешь груз, который и трем мужчинам был бы не под силу, и делаешь это с достоинством и как будто играючи. Как так вышло, Лекса? Скажи мне.
Это «Лекса» снова вырвалось само собой, но было таким естественным, таким правильным, таким легким. Элайза склонила голову, касаясь лбом холодного лба Алисии и закрыла глаза. Она тяжело дышала, и от того, что теперь ее губы ощущали и другое дыхание, было еще сложнее, еще горче.
— Когда Салазар прислал мне Офелию, прислал ее мертвой, вынудил меня добить ее, я… — Алисия на мгновение замолчала. — Я поняла, что командующий должен быть одинок, иначе решения будут приниматься не из чувства долга, а из миллиона других чувств, и тогда ошибки будут неизбежны. Но это не то, что ты называешь «играючи», Элайза. Это трудно, потому что всякий раз приходится отрубать внутри себя что-то живое, чтобы поступить правильно. Думаю, однажды… Однажды отрубать стало нечего.
— Я в это не верю, — она снова погладила затылок Алисии и на секунду прикусила нижнюю губу, чтобы не сказать лишнего. — В тебе осталось еще очень много того, что ты могла бы отрубить, но не стала.
Алисия попыталась отстраниться, но Элайза не дала: сцепила руки в замок на ее затылке и держала крепко.
— Это твой способ выживать, и я хорошо понимаю это, — прошептала она. — Но, может быть, в этом новом мире должно быть нечто большее, чем просто выживание?
— Может и так.
Она больше не пыталась вырваться, и Элайза вдруг ощутила прикосновение ее ладоней на собственных боках, и тело откликнулось на это касание радостной дрожью, глубоко и сильно замешанной с горечью.
— Мы не можем, — прошептала Элайза, прижимаясь лбом к холодному лбу.
— Знаю.
И противореча сказанному, противореча задуманному, противореча всему, что связывало их раньше и связало сейчас, они потянулись друг к другу губами, и коснулись на невыносимо короткое мгновение, и отстранились, будто этого не было.
Алисия поднялась на ноги и сверху вниз посмотрела на Элайзу.
— Отныне тебя будут охранять двое моих воинов. Ты не пойдешь к Салазару, мы найдем другой способ.
И вышла, не дав Элайзе больше сказать ни слова.
***
— Итак, — Беллами развалился на стуле, держа на коленях автомат. — Мне нужно знать, где тебя держали пока ты был в плену у землян. А еще я хочу знать, каким образом ты умудрился сбежать.
Мерфи сплюнул на пол кровавую слюну и ухмыльнулся.
— Принеси мне два холодных мохито, и я скажу все, что ты хочешь, сладкий.
Удар в живот был резким и сильным, но Мерфи, кажется, начинал привыкать. На его теле едва ли остались целые участки кожи, уж что-что, а бить морские люди умели.
Беллами жестом остановил бойца, ударившего Мерфи, и сказал:
— Принцесса ушла, не взяв тебя с собой, Джон. Они оставили тебя здесь, даже не подумав, жив ли ты вообще. Нет никакого смысла их защищать.
— А кто сказал, что я защищаю их? Прости, сладкий, но совершенно ясно, что как только ты узнаешь все, что тебе нужно, один из твоих мальчиков с удовольствием проломит мне череп. Так что давай вернемся к истории с мохито.
Его снова ударили, и на этот раз сильнее — дыхание перехватило от резкой боли. Мерфи попытался пошевелить связанными за спиной руками и не смог: от долгого пребывания в одной позе все затекло и не желало слушаться.
— А где твоя милая сестренка? — ухмыльнулся он, глядя в лицо Беллами. — Когда мы были в бункере, я пытался ее трахнуть, но принцесса не позволила. Может быть теперь, когда она на свободе…
Он ждал нового удара, но Беллами покачал головой и боец застыл с занесенной рукой.
— Ты зря пытаешься меня разозлить, Джон. От моей благосклонности будет зависеть, останешься ли ты в живых.
— Серьезно? А мне казалось, мы уже договорились, что не останусь. А если я умру в любом случае, то на хрена мне оказывать тебе напоследок услугу?
Беллами пожал плечами.
— Как насчет того, чтобы умереть быстро? Или оказаться в яме, наполненной мертвяками? Неплохая альтернатива, а, Джон?
Альтернатива была так себе, Мерфи на секунду представил себе это: как десятки мертвых рвут на части его все еще живое тело, как выдирают куски мяса, как слизывают кровь гнилыми ртами.
— А ты затейник, — усмехнулся он, весело глядя на Беллами. — У твоего отца методы попроще: он всего лишь пообещал скормить меня акулам, если я не выдам ему нужную информацию.
Он вспомнил как Блейк-старший возвышался над ним, валяющимся на полу в лужах собственной крови и мочи, как его нога в армейском ботинке раз за разом била в незащищенный живот, как звучали над головой простые слова: «Скажи то, что я хочу знать, или умрешь».
Но он не умер, верно? Нашел способ остаться в живых, нашел способ сбежать, и даже добрался до этого чертового лагеря. Правда, передышка оказалась недолгой, но что ж поделаешь? Похоже, новый мир не слишком богат на передышки.
— Я не понимаю, — снова заговорил Беллами. — Что тебе до них? Земляне держали тебя в плену, а потом отдали нам. Какого хрена ты защищаешь их?
Он мог бы ответить то, что уже отвечал, но на самом деле причина была не в страхе смерти. Джон Мерфи не был ангелом, и в бункер он попал за дело, и в самом бункере он едва ли смог бы стать главой самой многочисленной группы, если бы размазывал сопли и слюни по лицам заключенных. Правда была в том, что ему плевать было и на землян, и на принцессу с ее подданными, и на всех остальных в этом сраном мире. Но когда морские предложили ему предательство, он отказался. Когда они стали его бить, он отказался давать информацию. Верность самому себе — возможно, именно в этом было все дело.
— Последний шанс, — сказал Беллами, поднимаясь на ноги и подходя ближе. — Ответь на вопросы или умрешь.
— Прости, сладкий, — Мерфи скривился в очередной ухмылке. — Но я же сказал: без мохито мы вряд ли договоримся.
Секунду Беллами смотрел на него, а потом кивнул стоящему рядом бойцу:
— Бросьте его в яму с мертвецами. Он нам больше не нужен.
И вышел, захлопнув за собой дверь.
***
Октавия нашла Линкольна в дальней части аванпоста. Он выходил из деревянной будки, на ходу застегивая брюки. Увидел ее и — она умилилась этому — опустил глаза. Если бы его кожа не была такой темной, Октавия бы точно увидела на ней румянец, и это умилило ее еще больше.
Она подошла и обняла его за шею, целуя колючую щеку.
— Привет, большой и сильный.
— Привет.
Она позволила себе несколько секунд просто постоять, прижавшись к его телу, а потом сказала:
— Командующая велела перебить мертвяков во рвах. Сказала, что сжигать их больше нельзя: дым может навести на нас морских.
Линкольн внимательно посмотрел на нее.
— Перебить не проблема, но куда мы денем тела?
Октавия пожала плечами.
— Сделаем как тогда на скале: ты достаешь, я добиваю. Потом перетащим их подальше и подожжем, заодно укажем морским уродам ложный след.
Он кивнул, соглашаясь.
— Я возьму еще людей, вдвоем мы не справимся.
Следующие несколько часов они, выбиваясь из сил, расправлялись с мертвецами. Линкольн с двумя землянами вытаскивал их из рва, остальные во главе с Октавией сносили головы и складывали тела в стороне. Тел набралось много: Октавия насчитала сорок семь. Перетаскивать их руками нечего было и думать: это заняло бы слишком много времени.
— Что, если мы просто оставим их здесь? — предложила она, вытирая кровь и пот со лба. — Пусть их сожрут другие.