— Ой, — сказал он, бросив взгляд на полуголую Октавию. И добавил, уже восхищенно: — Ого!
Линкольн вскочил на ноги и встал перед ней, закрывая своим телом. Джаспер попятился.
— Брось, чувак, я вовсе не хотел мешать. Просто там Вик собирает совет, и я подумал, что вас надо найти, и…
Он развернулся и побежал прямо через кусты, а Октавия засмеялась, натягивая на себя майку.
— Ты так всех моих друзей распугаешь, — она положила ладони на щеки мрачного Линкольна и легонько поцеловала его губы. — Идем. Похоже, у Вика и впрямь что-то важное.
Сразу после переезда в Розу небесные завели традицию собирать совет на свежем воздухе. В новом лагере было не так уж много построек: три десятка жилых шатров, общая помывочная (впервые увидев ее, Октавия пришла в ужас и первым делом разделила ее брезентом на мужскую и женскую часть), склады с оружием, едой и медикаментами, тренировочная площадка, кухня, на которой теперь безрадельно властвовал Мерфи, и старый бункер, оборудованный под хранилище, в который по понятным причинам никто из бывшей сотни спускаться не любил.
Это было прекрасное место для того чтобы пережить бурю, но для того чтобы превратить его в постоянный лагерь, требовалось немало усилий.
Впрочем, за истекший месяц они добились многого. Укрепили забор, разбили огород, выкопали вокруг периметра второй ров, провели канаву от ручья в лесу на территорию и организовали круглосуточную охрану. Теперь это место больше походило на жилье, но работы предстояло еще очень и очень много.
Для сборов совета Вик с помощью Атома построил деревянную беседку, потом внутрь нее поместили круглый стол и семь самодельных стульев.
«Рыцари круглого стола», — смеялась над ними Октавия, но предложенный формат и впрямь оказался удобен.
Когда они с Линкольном подошли к беседке, остальные уже были на месте. Вик, Джаспер, Маркус, Миллер младший (старший с головой ушел в огородные дела и передал место в совете сыну) и… Рейвен. Потухшая, похудевшая за прошедший месяц до невозможности, молчаливая, но все еще остающаяся главным механиком Небесных.
— Садитесь, — сказал Вик, и Октавия заняла место рядом с Рейвен. Нашла под столом ее руку и крепко сжала, не надеясь на ответное пожатие. — Час назад прибыл гонец из Люмена. Нас приглашают на ассамблею.
— Что еще за ассамблея? — спросил Джаспер, избегающий касаться взглядом Линкольна.
— Переговоры, — объяснил Нейт. — Это когда жирные политиканы собираются в стаи, чтобы решать свои супер-важные вопросы.
— Не знаю насчет жирных, — усмехнулся Маркус, — но у нас и впрямь есть вопросы, которые нужно решить.
Он принялся перечислять, загибая пальцы:
— Разграничение территорий, укрепление баррикад, раздел Санта-Моники, освобождение пленных, и…
— И возвращение Элайзы.
Вздох, казалось, был общим, разве что Рейвен по-прежнему смотрела потухшим взглядом и не реагировала. Уже целый месяц Элайза была в Люмене, и хоть от нее и поступали периодически короткие сообщения, из них невозможно было понять, как она на самом деле и когда собирается вернуться.
— По ней все это ударило больнее всего, — сказал Джаспер. — Мы только знаем, что там произошло, а она все видела своими глазами. Она и…
— И я, — перебил Вик. — Но не мою мать и не моего парня сделали живыми мертвецами. Так что не знаю кто как, а я вполне могу ее понять.
Октавия снова сжала руку Рейвен и снова безрезультатно.
— Когда состоится ассамблея? — спросила она.
— Завтра вечером. Мы должны решить, кто от нас поедет. Нужны три представителя.
Все принялись переглядываться, будто отдавая друг другу право решать.
— Кинем жребий? — усмехнулся Нейт.
— Нет, — отбрил эту идею Маркус. — Думаю, ехать нужно мне, Вику и Рейвен.
— Рейвен?
Она подняла голову и посмотрела на Октавию.
— Я никуда не поеду, — сказала сквозь зубы. — Иначе ассамблея легко превратится в казнь.
Все знали, что в смерти Финна Рейвен винит в первую очередь командующую, а во вторую — Элайзу. Поэтому предложение Маркуса прозвучало до ужаса странно: зачем везти с собой ту, которая точно не сможет держать себя в руках?
Но он настаивал:
— Ты должна прекратить варить это в себе. Мы встретимся с Алисией и Элайзой до начала ассамблеи, чтобы ты смогла задать все свои вопросы и сказать все, что захочешь им сказать.
Октавия покачала головой. Она считала это плохой, очень плохой идеей.
— Я никуда не поеду, — отрубила Рейвен, вставая из-за стола. — И не стану говорить ни с одной из них. Мне нужно время для того, чтобы пережить это, только и всего. Но видеть их я не хочу и не стану.
Под всеобщее молчание она покинула беседку, а Вик посмотрел на Маркуса:
— Вместо нее поедет Октавия. И прекрати давить на нее. Каждый из нас по-своему переживает утрату, невозможно заставить человека пережить ее раньше, чем он будет к этому готов.
— Октавия, ты согласна ехать с нами? — вторую часть сказанного Маркус предпочел не заметить.
Она посмотрела на Линкольна, и он едва заметно кивнул.
— Да. Я поеду. В конце концов, пора привезти наших людей домой.
***
Алисия стояла на балконе и провожала взглядом солнце, медленно садящееся в лесах позади Люмена. Только что закончился совет, на котором было принято решение укрепить баррикады, отделяющие Новый мир от Лос-Анджелеса. Все понимали, что это решение временное, но другого у них пока не было.
— Командующая.
— Титус.
Он подошел неслышно и встал рядом, так, что его плечо почти касалось плеча Алисии.
— У меня не было возможности попросить у вас прощения.
— Тебе не за что извиняться, Титус. Ты действовал правильно, действовал так, как гласил закон Люмена. Если бы я погибла, Новому миру был бы нужен новый командующий.
Она действительно так считала. Никто не мог знать, что Элайза сумеет сделать то, что сделала — спасти их всех. Никто не мог знать, что Люмен будет восстановлен и вновь наполнится людьми.
— Вы по-прежнему хотите, чтобы небесные люди стали тринадцатым кланом? — спросил Титус.
Алисия кивнула.
— Не все кланы поддержат это решение, — предупредил он. — Некоторые благодарны Элайзе за спасение, но остальные…
— Остальные считают, что я показала себя слабой в этой войне. Я знаю. Мне не нужно об этом напоминать.
Титус вздохнул, повернулся лицом к Алисии и, казалось, едва удержался от того чтобы коснуться ее плеча.
— Вы совершаете ошибку, оставляя ее здесь так надолго, командующая. Может быть, лучше отпустить ее к ее людям? Тогда все закончится само собой.
— Нет. Это не выход, и ты знаешь это не хуже меня. Командующая огнем должна преклониться передо мной, и вот тогда все действительно должно будет закончиться.
Титус снова вздохнул.
— Она не хочет вас видеть, не хочет с вами говорить, а вы надеетесь, что она преклонится? На вашем месте я бы выбрал другой путь.
Алисия проводила взглядом окончательно скрывшееся за деревьями солнце и посмотрела на Титуса.
— Ты не на моем месте, советник. И я не стану убивать ее, как бы тебе этого не хотелось.
***
Она прикрыла дверь изнутри и принялась раздеваться. Расстегнула ремешки на талии, сбросила тунику, стянула сапоги и осталась в одних брюках, держащихся поясом на бедрах. Посмотрела в окно: уже стемнело, и от света горящих факелов казалось, что это всполохи огня играют в ее отражении.
— Прости меня, — беззвучно шевельнулись ее губы. — Прости.
Если бы все повторилось снова, если бы была возможность все изменить и сделать иначе, воспользовалась бы она такой возможностью? Она не знала. Но хорошо помнила острие ножа, приставленного к ее горлу, и боль в груди — сильную, раздирающую боль, говорящую: “Ты не годишься даже на это”.
Она ужасно устала. Даже сейчас, в своей комнате, без оружия и без лат, она была командующей, а командующая не имела права устать, не имела права быть слабой, не имела права сдаться.
— Прости меня.