— Идем, — тихо сказала она. — Обещаю, тебе не придется ничего делать. Я все сделаю сама.
Элайза послушно слезла с подоконника и подошла к ванне. Подняла ногу, собираясь залезть внутрь прямо в одежде, но Алисия остановила ее, развернула лицом к себе и положила руки на плечи.
— Посмотри на меня, — попросила, — нужно раздеть тебя, понимаешь? Это нужно, чтобы промыть твои раны.
Элайза так быстро замотала головой, что Алисии пришлось схватить ее за щеки.
— Послушай меня, — она прижалась лбом ко лбу Элайзы. — Послушай мой голос. Это я. Я здесь, с тобой. Ты в безопасности. Нужно снять одежду и после сесть в ванну. Потом я накрою тебя простыней, хорошо? Ни ты, ни я не будем видеть твое тело. Никто не будет его видеть.
Она почувствовала, что Элайза больше не двигается, и убрала руки. Сделала маленький шаг назад, закрыла глаза.
— Смотри. Я не вижу тебя. Клянусь, я не буду их открывать. Просто дай мне сделать то, что нужно. Я не стану смотреть, обещаю.
Алисия вытянула руки и нащупала бока Элайзы. Пальцами подцепила майку и потянула ее вверх. Медленно, очень медленно, и очень осторожно.
— Закрой глаза тоже, — попросила она. — Не надо смотреть.
Она не знала, послушалась Элайза или нет, но уже одного того, что она дала себя раздеть, было достаточно. Это заняло много времени: Алисия заставляла себя не спешить, чтобы не напугать еще сильнее. Она бросила майку в сторону, расстегнула застежку юбки, стянула ее вниз и помогла Элайзе переступить.
— Хорошо, — сказала она, выпрямившись. — Теперь нащупай руками ванну и залезай в нее. Хотя, нет. Подожди, я проверю.
Вода оказалась не слишком горячей, и Алисия, нащупав руку Элайзы, положила ее на край ванны.
— Теперь залезай.
Услышав плеск, она отвернулась и открыла глаза. Поискала взглядом, чем бы прикрыть, и просто стянула с кровати покрывало. Обернулась и резким движением накинула его на ванну, так, что только голова Элайзы осталась неприкрытой.
— Видишь? — опустилась на колени и заглянула в испуганные глаза. — Все хорошо. Ты в безопасности.
Элайза медленно кивнула, и Алисия засунула руки под покрывало. Она двигалась очень медленно, нащупывая кожу и не отрывая взгляда от широко открытых глаз.
«Дьявол, — подумала она, ощутив под пальцами несколько порезов. — Надо бы на них посмотреть, а еще лучше — чтобы Розмари посмотрела».
Но это было невозможно, и Алисия, вынув на минуту руки, намылила ладони и снова засунула их под покрывало. Она понимала, что вода растворит мыло, понимала, что толку от такого мытья будет немного, но это было лучше, чем ничего.
Тело Элайзы было напряженным, будто сделанным из камня. Где бы ни касалась ее Алисия, она ощущала только жутко напрягшиеся мышцы и дрожь.
— Тише, — успокаивающе шептала она. — Это я, я здесь, я не сделаю тебе больно. Все хорошо, ты в безопасности.
Нужно было сделать еще одно, но Алисия отчаянно боялась этого. Как только ее руки приближались к бедрам, глаза Элайзы расширялись еще больше, становились практически черными от ужаса.
«Я не знаю, чем она это делала, — сказала ей Розмари утром, пряча взгляд. — Но у Элайзы там тоже были повреждения. И, как бы это ни было ужасно, их тоже надо промыть».
Вот только как? Как коснуться ее там, если она даже прикосновения к рукам выносит с большим трудом? Как коснуться ее там, где было, судя по всему, больнее всего?
— Смотри на меня, — снова попросила Алисия, приблизив лицо к лицу Элайзы. — Смотри на меня, слышишь? Слушай мой голос. Ты здесь, ты со мной, ты в безопасности. Все хорошо. Я рядом. Больше никого нет, только ты и я. Просто слушай мой голос, смотри на меня. Я здесь. Я с тобой.
Она говорила и говорила, тихо, ласково, пока руки под покрывалом делали все, что нужно. И Элайза послушно смотрела, и, похоже, слушала: во всяком случае, она не вырывалась, и не кричала, вот только тело ее по-прежнему было натянуто, будто струна, но другого Алисия и не ждала.
Закончив, она с облегчением выдохнула и вытащила руки из-под покрывала.
— Теперь нужно встать, — сказала, взяв ведро с водой и закрыв глаза. — Встань и отбрось покрывало, а я оболью тебя водой, чтобы…
И тут все рухнуло. Сначала она услышала плеск, потом — вой, а затем — грохот. Открыла глаза, роняя ведро и разливая воду, и увидела Элайзу, в ужасе отползающую по полу куда-то в сторону.
Бросилась к ней, подскользнулась и упала рядом, вскрикнув от боли в еще не зажившей до конца руке. Еще один рывок — и они вдвоем оказались в углу: мокрые, напуганные, покрытые каплями неизвестно откуда взявшейся крови.
— Кларк, — вырвалось вдруг у Алисии. — Кларк!
Она обхватила руками и ногами обнаженное, трясущееся тело, она ладонью прижала к своему плечу голову, она сжимала так сильно, как только могла, и слезы текли по щекам, и грудь раздирало от бессилия и ужаса.
Но вдруг что-то изменилось. Вой, тяжелый, непрекращающийся вой, стал как будто другим, и Алисия поняла, что Элайза плачет.
Первый раз за все эти семь дней.
— Кларк… Боже мой, Кларк…
Она прижимала ее к себе, она укачивала ее, как ребенка, чувствовала, как вздрагивает от рыданий мокрое тело, и понимала: это шаг вперед. Это на самом деле шаг вперед, потому что то, что может выходить наружу только криком, невозможно выдержать, а то, что выходит слезами, выдерживать можно, а значит, можно и вылечить.
Прошло много времени, прежде чем Элайза перестала рыдать, и Алисия смогла подняться и, взяв ее на руки, отнести в постель. Она уложила ее на спину и посмотрела на открывшуюся на плече рану: из нее мелкими каплями вытекала кровь.
— Я принесу повязку, — сказала, ежась от холода в промокшей насквозь одежде, но Элайза не дала ей уйти. Схватила за руку и крепко сжала, не отпуская.
Это тоже было что-то новое, и Алисия осторожно порадовалась этому.
— На несколько секунд, хорошо? Досчитай до десяти, и я снова буду здесь, рядом.
Десяти секунд хватило на то, чтобы, оскальзываясь, добежать до стула, схватить полотенце, банку с антисептиком и пластырь, убедиться, что упавшее покрывало промокло, и вернуться обратно.
— Видишь? Я здесь. Все в порядке.
Она с сомнением посмотрела на собственную промокшую одежду, но снимать не стала. Присела на самый краешек кровати, чтобы не намочить, и оторвала от полотенца узкую полоску.
— Надо обработать ранку, — объяснила в ответ на вопросительный взгляд Элайзы. — Я аккуратно.
Это не заняло много времени: через несколько минут рану украшала свежая повязка, а тело Элайзы было насухо вытерто полотенцем.
Странно: то, что еще час назад было нельзя, теперь вдруг стало можно. Можно смотреть, можно вытирать, можно даже касаться пальцами без страха, что за этим последует крик или вой.
— Раздевайся, — услышала Алисия тихое, и не поверила своим ушам. — Ты вся промокла.
Она внимательно посмотрела на Элайзу: не передумает ли? А потом стащила через голову тунику и бросила ее на пол. Туда же полетели и промокшие брюки.
Вот только накрыться было нечем, а холод все сильнее заявлял свои права, покрывая кожу мурашками. Подумав, Алисия взялась за край простыни, на которой лежала Элайза, и потянула медленно, показывая, что хочет сделать.
Элайза перекатилась, подчиняясь, и Алисия накрыла ее частью простыни, и легла рядом, и обняла осторожно, медленно, не встретив никакого сопротивления.
— Так лучше? — тихо спросила она.
— Да.
Они лежали, прижавшись друг к другу, и трепетная, почти осязаемая нежность скользила между ними. Алисия осторожно гладила волосы Элайзы, и легко дышала, будто сбросив с плеч тяжелый, невыносимый груз. Она понимала, что это еще не выздоровление, что путь, который им придется пройти, будет длинным и сложным, но теперь она знала: они смогут это пережить. Как бы то ни было, они обязательно смогут.
========== Глава 26. Ens causa sui ==========
— Главное, что нам нужно понять: будем мы двигаться общей колонной или разобьемся на группы, — сказал Вик. — И в том, и в другом варианте есть свои риски, примерно одинаковые.
Тариус, сидящий рядом с ним за столом, наморщил лоб.