Мне ещё запомнился соседский бык по кличке «Порос». Он был злой и забодал, как мне сказали, уже несколько человек. Его решили заколоть. Пришел сосед – молодой мужик, взял большую деревянную кувалду и ударил быка по лбу между рогами. Бык постоял несколько секунд и стал падать, передние ноги его подкосились, и он упал головой. Дальше я не смотрел – мне было неприятно, но вот так мы избавились от злого соседского быка.
В свободное время мы с дедушкой Тихоном обсуждали положение на фронте, знали, что война практически закончена, но всё-таки надеялись, что нам помогут союзники – откроют второй фронт – его ещё не было. Как-то мама сказала мне, что она может научить меня играть в шахматы, но шахмат не было, и мы втроём – дедушка, мама и я – сделаем шахматы из телеграфной ленты. Сделали катушечки – это было основание для всех фигур. Центр катушки выдавливали – получались пешки. Дедушка лобзиком выпилил головки коней, фигурки ладей, слонов, ферзей и королей. Белые фигурки мы покрасили голубой краской, а чёрные – тёмно-красной. Сделать доску было намного проще.
Отец перед войной любил слушать радиопередачи, и как только в продаже появлялась новая модель радиоприёмника, он старался купить, а потом менял эту модель на лучшую. Предыдущую модель у отца покупал муж бабушкиной сестры – дядя Лёля. Я даже запомнил марки этих, наверное, первых советских радиоприёмников: МС-539, 6Н-1. Последний радиоприёмник 6Н-1 был просто замечательный для того времени. Расшифровывалась эта аббревиатура – шестиламповый настольный первого выпуска. Вот его-то нам пришлось сдать сразу же после начала войны. После войны приёмники всем вернули (правда, нам вернули другую модель, но тоже хорошую). В военные годы остался у нас на кухне громкоговоритель – черная тарелка с регулятором громкости – и мы слушали последние известия и музыку.
Если шахматы, музыка и автомобиль прочно и надолго вошли в мою жизнь, то другие интересы со временем забылись. О них стоит немного рассказать – это радиолюбительство и фотография. Интерес к радиоприемникам у меня возник перед началом войны. Когда война началась, у всех изъяли радиоаппаратуру и дали обязательство вернуть после разгрома Германии. И вот война подходила к концу; мой товарищ по классу Сережа Кошкин увлекся радиоделом, меня тоже заинтересовало это занятие.
И вот почему-то в конце войны у меня оказалась книга «Юный радиолюбитель» (автор Швецов). Она была вся растрёпанная, каких-то страниц не хватало, но раздел как изготовить приёмник с «обратной связью» в книжке был цел. Каким-то образом у нас с Серёжей оказались журналы «Радио» (название может быть и другое, я не помню), и мы ими зачитывались. Собрать детекторный приёмник было сложно – отсутствовали части, но один мы собрали – приёмник с обратной связью (так называлось это техническое устройство). Пару дней мой приемник посвистывал и похрюкивал. Сережа лучше меня разбирался в тонкостях монтажа. Его устройство как-то работало лучше. Потом закончилась война и приёмники можно было свободно купить в радиомагазинах.
А с Серёжей случилась страшная беда. Его отец был крупный банковский работник и вместе с фронтом продвигался к городу Рига, где должен быть управляющим Госбанком. Но перед взятием Риги его смертельно ранило, и он погиб. И вот Серёжа, его мать и старший брат остались без материальной помощи и вынуждены были освободить служебную квартиру. Дальше были большие трудности; семья переехала в Бурятию, Сережа там закончил ветеринарный техникум. Как эта семья дальше жила – мне неизвестно.
Второй друг по Школе Игорь Кобелев. Его судьба сложилась трагично. Он жил с матерью в небольшом особнячке на улице Горького. Его отец (так же, как отец Серёжи Кошкина) вместе с войсками Южного фронта продвигался к Одессе, где должен был возглавлять областной комитет ВКП(б). Игорь в освобожденном от немцев городе бегал по улицам, дворам и чердакам. На одном из чердаков увидел немецкую бомбу, стал её рассматривать, и она взорвалась. Игорю оторвало руку. Историю Игоря мне рассказал ещё один мой одноклассник Юрий Тржцинский.
В то время у меня возник интерес к фотографии. Первый фотоаппарат, который я держал в руках, был «Фотокор». Им премировали моего отца, когда он ещё работал в Черемхово. Это был довольно большой прибор, объектив и корпус которого соединялся «гармошкой», мог стоять на специальном штативе, фотография делалась на светочувствительные стеклянные пластины, каждая пластина вставлялась в кассету, которая укреплялась в задней части «гармошки». Дальше – как обычно наводили снимок на «резкость» и через тросик «щелкали» затвор. На коробке стеклянных пластинок было нанесено значение светочувствительности и в зависимости от освещения объекта выбиралась выдержка (время открытия затвора).