— Я ее переплыву.
— Хорошо! Да, впрочем, на ней есть и брод. Тебе он незнаком?
— Как же! Между Ансеем и Вьевиеллем.
— Отлично! Сейчас видно, что ты местный уроженец.
— Но уже приближается ночь. Где вы ее проведете, ваше сиятельство?
— Это уже мое дело. А ты где переночуешь?
— По дороге встретятся ямы от выбранного мха. Прежде чем стать матросом, я был крестьянином.
— Брось свою матросскую шапку: она может выдать тебя. Авось, где-нибудь найдешь какой-нибудь картуз.
— О, крестьянскую шапку нетрудно найти! Первый же встречный рыбак продаст мне свою.
— Хорошо! Теперь слушай. Тебе хорошо знакомы леса этой местности?
— Я знаю каждый лесок от Нуармутье и до Лаваля.
— Ты и названия их знаешь?
— Мне известны и леса и их названия, — мне все известно.
— Хорошо! Теперь слушай внимательно, что я скажу тебе, и постарайся хорошенько удержать это в своей памяти. Сколько миль ты можешь пройти в день?
— Десять, пятнадцать, восемнадцать. Если понадобится, — и все двадцать.
— Да, пожалуй, понадобится. Слушай же внимательно. Не пророни ни единого слова из того, что я скажу тебе. Ты направишься к Сент-Обенскому лесу, возле Ламбалля. На краю оврага, который тянется между Сен-Риэлем и Пледелиаком, ты увидишь большое каштановое дерево. Там ты остановишься. Ты никого не увидишь…
— Но это не значит, что там никого не будет. Понимаю.
— Ты подашь сигнал. Знаешь ли, какой нужно подать сигнал?
Гальмало надул щеки, повернулся лицом к морю и закричал по-совиному. Крик этот раздался точно из ночной тьмы; сходство было поразительное.
— Хорошо, — проговорил старик, — я вижу, что ты молодец. Вот, — продолжал он, подавая Гальмало свою зеленую шелковую кокарду, — условный знак. Возьми его. Необходимо, чтобы пока никто не знал моего имени. Но этой кокарды достаточно. Эта лилия вышита ее высочеством, сестрой короля, в Тампльской тюрьме.
Гальмало преклонил одно колено, принял со священным трепетом во всем теле кокарду с лилией из рук старика и уже поднес, было, ее к своим губам, потом, как бы сам испугавшись своей дерзости; он спросил робким голосом:
— Смею ли я приложиться к ней?
— Да, ибо ты целуешь то же распятие.
Гальмало поцеловал вышитую лилию, а старик произнес:
— Теперь встань.
Гальмало поднялся с земли и бережно спрятал кокарду за пазуху.
— Ну, так слушай же хорошо, — продолжал старик. — Вот пароль: «К оружию! Не давать пощады!» Итак, на опушке Сент-Обенского леса ты трижды прокричишь этот пароль. При третьем возгласе ты увидишь человека, выходящего как бы из-под земли.
— Из ямы под одним из деревьев, — знаю.
— Человек этот — Плашпено; у него есть еще прозвище — «Королевское Сердце». Ты покажешь ему эту кокарду: он поймет. Затем ты направишься, какими уж сам знаешь дорогами, к Астильескому лесу. Там ты встретишь кривоногого человека, не дающего никому пощады. Его прозвище Мускетон. Ты скажешь ему, что я ему кланяюсь и чтобы он поднял свои приходы. Затем ты направишься к Кубонскому лесу, в одной миле от Плоэрмеля. Ты крикнешь по-совиному; из углубления выйдет человек: то будет господин Тюо, плоэрмельский сенешал, бывший членом так называемого учредительного собрания, но стоявший в нем за законность. Ты скажешь ему, чтобы он вооружил Кубонский замок, принадлежащий эмигрировавшему маркизу де Геру. Ты найдешь там рвы, перелески, неровную почву, — вообще очень удобную местность. Господин Тюо — человек прямой и умный. Дальше ты отправишься в Сен-Гюэн-Летуа и разыщешь там Жана Шуана{55}, которого я считаю настоящим предводителем. После этого ты пойдешь в Вилль-Англозский лес, увидишь там Гиттера, по прозванию Сен-Мартен, и скажешь ему, чтобы он тщательно наблюдал за неким Курменилем, зятем старика Гупиля де Префельна{56}, предводительствующим аржантонскими якобинцами{57}. Хорошо запомни все, что я тебе говорю. Я ничего не излагаю письменно: так оно будет вернее. Ла Руари слишком много писал и этим погубил все дело. Затем ты отправишься в лес возле Ружфэ, где ты найдешь Мьелетта, перепрыгивающего через рвы с помощью длинного шеста. Умеешь ли ты пользоваться таким шестом?