Джозеф осмотрел улицу и вздохнул.
– Что ж, если каждый осмотрит по двери, то может быть, мы и обнаружим Калию, – сказал он.
– По крайней мере, мы сможем найти ее, если она не вышла через другую дверь.
– Я не собираюсь искать таких, как она, – буркнула Манья. – Да она бы умерла счастливой, если бы я вошла вслед за ней и мы ненадолго застряли бы в одном из таких зданий!
Криша кивнула.
– Пойдем со мной, Манья. Думаю, вдвоем мы сможем ее утихомирить.
– Молли, держись рядом, – сказал Джимми. – Остальные – выбирайте любую дверь, какая вам понравится.
Поиски не заняли много времени. Фактически, Ган Ро Чин нашел ее уже за второй дверью, взбешенную до предела. Проблема была в том, как вывести ее наружу – при виде того, как легко Чин прошел сквозь стену и вышел вновь, чтобы позвать Тобруш и Джозефа, у нее не прибавилось спокойствия. Как и Джимми, она случайно прислонилась к стене и провалилась, но в отличие от него не поняла, как сюда попала, и не смогла выйти, видя перед глазами стену. Она выстукивала, нажимала и била кулаком в каждый квадратный сантиметр стены в поисках тайного рычага, не подозревая, что он скрывается в ее разуме.
– Теперь уже можно кое-что сказать о культуре, что жила здесь когда-то, по крайней мере о ее базовом уровне, – заметил капитан. – Давайте больше не отделяться от группы без причины.
Они направились в центральную часть Города по широким проспектам, напоминающим дно каньона со стекловидными стенами. Они явно предназначались для прогулок, а не для транспорта.
– Ни развязок, ни площадей, – заметил Джимми. – И растений тоже нет, и это после того роскошного сада! Странно.
– Может быть, не так уж и странно, – ответила Криша. – Если здесь не меняется погода и нет ни почвы, ни скал, то вполне понятно, почему в Городе они решили обойтись без зелени. Видимо, растительность здесь играет большую роль, и по ней нельзя просто ходить. Не забудьте, что сразу за лабиринтом начинаются леса, поля и рощи.
– Кстати, я не перестаю удивляться их фруктовым садам, – сказал Джимми Маккрей. – Все, что мы видели или узнали о Кинтара, говорит за то, что они хищники, но мы так и не заметили поблизости следов каких-либо животных. Город таких размеров должен бы ежедневно потреблять немалое количество мяса. А откуда оно берется? И зачем им автоматизированные фермы для выращивания растений, которых они не едят?
Капитан вздохнул.
– А если добавить к тому, что ты сказал, довольно эффективные автоматизированные системы безопасности в садах, жесткое соблюдение принципа недопущения внутрь ничего неживого и лабиринт с жуткими призраками, то перед нами вырисовывается весьма безрадостная картина.
– А именно?
– Живая добыча. Ввозимая сюда, выращиваемая где-то в другом месте, может быть на других уровнях. Не сад и не парк, друзья мои. А, боюсь, идиллический загон для ужина. Так и видится мадам Демон, резвой рысцой бегущая по лабиринту за сегодняшним уловом. Некоторых, более низкого качества, жертвовали обитателям лабиринта, чтобы снискать их благосклонность. Помните, когда погиб бедный Морок, они сказали, что «удовлетворены жертвой»?
– На участке таких размеров? Чтобы прокормить по меньшей мере десятки тысяч живших и работавших здесь? Абсурд! – возразил Джозеф.
Капитан пожал плечами.
– Возможно, живая добыча предназначалась только для аристократии – правителей, больших начальников, в качестве наград и тому подобное. Остальные, скорее всего, ели обычное, а не живое мясо, и не такого качества. Покупали его уже разделанным, как везде. Тем не менее, у них, судя по всему, был довольно богатый источник пищи. Практически неисчерпаемый, с учетом постоянного числа едоков. Я бы сказал, что они и не думали о нем, пока, как демон сказал кому-то из вас, их население не начало расти.
– Погоди-ка! – воскликнул Маккрей, внезапно догадавшись. – Ты ведь говоришь о нас, так ведь? О терранах, и наверняка о многих других расах тоже. Они не просто рвутся к власти, им нужна еда – мы!
Всех передернуло, а Модра сказала:
– Джимми, это отвратительно.
– Да, отвратительно, – согласился капитан, – но я думаю, что так и есть. Я не хочу сказать, что они не питались и животными тоже – полагаю, обычные работяги только их и ели – но мы были сливками, пищей для гурманов. Почему? Я могу лишь догадываться, поскольку понятно, что сгодится любое животное, принадлежащее к углеродным формам жизни. Возможно, это связано с какими-то их оккультными или религиозными представлениями – например, может быть, они считали, что в самом деле порабощают и забирают себе души тех, кого едят. А может, им просто нравились беспомощность и ужас жертвы, знающей, что обречена. И конечно, всю грязную работу они предоставляли аборигенам. Традиции кровавых жертвоприношений демонам или богам древности были широко распространены в большинстве примитивных культов. Если не ошибаюсь, даже в одной из поздних терранских религий практиковался символический каннибализм.
Джимми решил, что сейчас не время объяснять ему смысл таинства Святого Причастия.
Даже Джозеф ужаснулся, хотя и слышал их разговор через вторые руки, с трудом переводя его с чужого сознания.
– Ты хочешь сказать, что все расы, в которых существуют легенды о демонах, когда-то были обычными скотными дворами?
Чин кивнул.
– Думаю, что да. Для примитивных общин, столкнувшихся с подобной технологией, это был вполне выгодный обмен. Боги действительно могли наградить, и с каждым разом, когда у них повышался уровень жизни, люди жили все дольше и имели больше детей, а Кинтара собирали отличный урожай. Если они забирали лишь фиксированный процент населения, то остальные, разумеется, полагали, что это для общего блага.
– Зато жрецы и жрицы обладали всей силой, какой хотели, не так ли? – задумчиво спросила Калия.
Джозеф кивнул.
– Они не могли стать жертвами, они были их любимыми животными.
Он глубоко вздохнул.
– Что ж, теперь весь расклад намного понятнее. Если когда-то существовало несколько рас старше нашей, вышедших в космос, обладая примерно одинаковыми силами и технологиями, то они, конечно, заключили мирный пакт, вроде того, что существует сейчас между Тремя Империями. А Кинтара росли, множились, и в конце концов их региона стало для них недостаточно, так что они вполне могли развязать войну. Они разорвали пакт – то есть восстали, как они говорят. Захотели урвать кусок побольше – может, даже самый большой. Но ни одна из Трех Империй, несмотря на вражду, до сих пор так не поступила – именно потому, что они в самом деле почти равны по силе. Если одна из них нападет на другую, неизбежно победит третья. Любые две из них, объединившись, смогут навязать третьей свою волю. Наверняка у тех было то же самое. Так с чего Кинтара решили, будто смогут победить?
– Ты думаешь, что их было трое, потому что так обстоит дело сейчас, – напомнила Модра. – Но предположим, что их было четверо, а не трое? Допустим, что у Кинтара был союзник, и они вдвоем рассчитывали рассорить тех двоих оставшихся? В таком случае, особенно если их поджимало голодное население, они могли и рискнуть. Потом что-то произошло. Может, заговор оказался раскрыт, а может, у союзников сдали нервы, когда до них дошло, что в конце концов они останутся один на один против Кинтара. Что бы ни случилось, они их предали. И когда их стало трое против одного, Кинтара, по сути, осталось только принять капитуляцию без боя.
От пирамиды и центра Города их отделяло теперь всего несколько кварталов; почему-то им стало ощутимо холоднее, хотя температура не изменилась.
– Но зачем их было заточать? – спросил Джимми. – Если они оказались полностью во власти своих врагов, почему их просто не прикончили? Всегда ведь оставалась опасность того, что они освободятся!
– Нет, – сказала Криша. – У нас этот счет две версии от двух разных демонов. Один утверждал, что они сами заточили себя. Другой – что их предали и заточили вероломные союзники. Мы решили, что кто-то из них лжет. А что, если нет? Что, если обе версии верны?
Остальные недоуменно посмотрели на нее, а Ган Ро Чин улыбнулся.