– Если это так, – медленно ответила Криша, – то где же боги?
– Ответ на этот вопрос, быть может, решит все, – сказал он. – У нас по-прежнему слишком много вопросов.
– Согласен, – вставил Ган Ро Чин. – Все это время я пытаюсь составить кусочки мозаики вместе, и у меня все еще остается слишком много лишних кусочков.
– Каким образом мы, такие, как мы есть, можем понять сверхъестественное? – спросила Криша.
– Для этого нам надо выйти за пределы привычного способа мышления. Это просто еще одна проблема, типичная проблема инорасовой среды, все мы так или иначе сталкивались с подобными проблемами прежде. Мы – воссоединившиеся Мицлаплан, Миколь и Биржа – новая сила, новая команда, новая армия. Впервые мы столкнулись не с низшей, но с высшей расой. Все три Империи могут теперь оказаться побеждены и поглощены, так же как ранее наши расы оказались поглощены Империями. Он назвал нас теми, кто выживает, но мы – лучше! Все мы – лучше! Мы те, кто борется.
– Мы – шестеро беспомощных пленников в чужой столице, без оружия, без прав, низведенные до уровня наших предков-дикарей, – угрюмо возразил Джозеф. – И если мы не сообразим, как выбраться отсюда, то нас можно сразу записать в жертвы.
– Я согласен с тем, что найти выход жизненно важно, но и только, – ответил капитан. – Избавьте меня от этих разговоров о сверхъестественном. Я повидал немало миров, на которых живут настолько примитивные, неразвитые, невежественные люди, что они поклонялись нам, как богам, потому что наши знания, опыт и технологии казались им магией. Здесь то же самое – но мы-то не дикари!
– Ты сам-то веришь, что у нас есть шанс против этого? – спросила Модра.
– У нас лично нет, конечно. Нас всего шестеро против орд Кинтара. Нам нужна помощь. И я думаю, что мы знаем, где ее можно получить. Они не единственные, кто владеет подобными знаниями. Некто, названный ими «древними врагами», поставили здесь замки и ушли. Думаю, мы все согласны относительно того, кто это должен быть. Наша задача – добраться до них.
Джимми Маккрей осмотрел храм. Оставалось только догадываться, куда могла деться Калия – мимо них она не проходила, но и в храме ее не было, впрочем, трудно сказать, так ли это было на самом деле. На алтаре не осталось ничего, кроме обуглившейся плоти. Он заметил тело Молли, без сознания или мертвой, лежащее в углу, лицом вниз. Нет, не мертвой. Кажется, он заметил, как она шевельнулась.
– Они ушли, – вздохнула Модра, и одновременно все тоже почувствовали это. Внезапное чувство облегчения пополам с опустошенностью наполнило их. Они поняли, что опять остались одни.
– Не пойму, что заставило ее так поступить, – пробормотал Джимми.
– Кровь на полу. Благодаря ей одно из этих существ смогло проникнуть в нашу Вселенную и овладеть ею, – запоздало констатировал Джозеф. – Здесь как раз все понятно.
– Нет, нет! Маккрей прав! – воскликнул Чин. – Им не составило бы труда отпереть двери, если бы для этого было достаточно овладеть чьим-то телом. Одержимость демонами описывается еще в древнейших легендах. Если бы все было так просто, им бы стоило овладеть тремя людьми, по одному из каждой империи, и они сразу же смогли бы освободиться. Нет, все трое должны сделать это добровольно. Иначе все было бы слишком просто, и зачем тогда испытания?
– Но Молли нипочем бы не сделала это добровольно! – возразил Джимми. – Она же ничего не понимала! Чтобы действовать добровольно, требуется хотя бы понимать, что делаешь!
Молли вдруг издала какой-то звук и попробовала сесть, помотав головой. Она вздохнула, поднесла свои длинные руки к лицу и принялась ощупывать его. Потом опустила руки ниже, к грудям, немного поиграла сосками и улыбнулась. Наконец руки опустились еще ниже, пока наконец она не закончила осмотр всего тела. Тогда она подняла глаза, увидела их всех, стоящих поодаль, и просияла.
– Эй, Джимми! Я вернулась! – воскликнула она.
Голос принадлежал Молли, но это была не Молли.
– Кто ты или что ты? – отозвался он.
– Да я это, придурок! У меня получилось! Я снова в теле и чувствую себя потрясающе!
Он нахмурил брови.
– Что?.. Кто?..
– Это я, голова садовая! Я, Гриста! Я вернулась!
– Меня всю жизнь учили, и я сама всегда полагала, что души не существует, – забеспокоилась Тобруш. – Наука доказала, что мозг и разум – без тени сомнения одно и то же. Нетрудно понять, что даже во время того соприкосновения нашего сознания с иным миром мы никуда не перемещались из наших тел, а просто у нашего сознания появилось некая дополнительная способность восприятия, к которой наш мозг оказался не подготовлен. Таким образом, совершенно невероятно, чтобы это существо, выдающее себя за разум и сознание, а также память морфы в теле синта, действительно было тем, чем себя провозглашает. Мозг морфы мертв. Следовательно, умерло и ее сознание и память. Это должен быть кто-то иной, что-то иное, обитавшее в том, ином мире, телепатически захватившее и слившееся с сознанием и памятью морфы до того как она умерла. Отсюда вопрос: кто или что управляет этим телом и почему?
– Но синт не была телепатом, – напомнил Джимми. – Эмпатом – да, но с крайне ограниченными возможностями и дальностью действия. Ей даже не удалось воспринять то измерение. Ты же пробовала читать ее сознание, как и я. Она была ограниченной, даже отсталой. Как что-либо могло овладеть ею или слиться с ней?
– Вот это-то, – ответила Тобруш, – нам и требуется узнать.
– Я чувствую себя, как крыса в пробирке, – пожаловалась Гриста, или тот, кто это был.
Как оказалось, новая Гриста обладала теми же способностями, что и остальные, за исключением того, что она могла ставить блокировку на всех уровнях, чего не мог никто из них. Она могла открыться им, и открывалась, но проблемы это не решало, так как только ей было известно, насколько она была открыта в действительности и что скрывала.
– А что сталось с Молли? – спросил ее Маккрей.
– А, ну, она здесь, можно сказать. Все, что раньше было Молли, теперь часть меня. Она не возражала! Думаю, в ее положении она не стала бы возражать против любого варианта. Такое тело в ее руках пропадало понапрасну! Уж я-то сумею им распорядиться получше!
Маккрей решил, что единственным способом получить от нее хоть какую-то информацию будет вести себя так, как будто она и есть та, за кого себя выдает.
– Ты же умерла, Гриста. Разве ты не понимаешь?
– Я не умирала, Джимми. Я же говорила тебе, что не умру. Что у меня получится.
– Я видел проход из того мира в Город. Эти существа толпились вокруг него, да и проход был слишком узким – там никто не смог бы пройти.
– Да ну? Что же, я там прошла, – самодовольно ответила она. – Просто я двигалась слишком быстро для них, и потом, я и вправду хотела прорваться.
Ган Ро Чин, подойдя, присоединился к разговору. Он долго размышлял, и теперь выводы, которые он готов был сделать, зависели исключительно от искренности Гристы.
– Что произошло, когда твое сознание вырвалось? – спросил он.
Она пожала плечами.
– Я вдруг очутилась в огромном море, по крайней мере, это было похоже на море. Меня окружали многие и многие, но это были не те темные существа. Я действительно не могу объяснить. Потом внезапно появилась та большая тьма, как будто какое-то жидкое существо, и они все разбежались. А я не знала, куда бежать, и попробовала просто убраться с дороги, но оно остановилось и заговорило со мной. Вот это было самое страшное. Та штука была такой могущественной и ужасно холодной. Я знала, что это бог, но еще я знала, что ему на меня наплевать, и что он может, не задумавшись, просто отправить меня в небытие. Но он заговорил со мной. Он предложил мне сделку.
Чин кивнул.
– Он предложил тебе настоящее тело и новую жизнь – жизнь Молли – если ты сделаешь то, что он велит.
– Точно! Этими же самыми словами! Он мне почти стопроцентно предсказал, что здесь произойдет. Правда, мне было не совсем ясно, кто будут остальные двое, но я не удивилась, когда увидела их. Он сказал, что, пока вы все здесь, он может устроить кое-что, но не может заставить нас пролить кровь на ту глыбу. Он сказал, что я должна положить умирающую на камень, пока она еще дышит, и вместе с другой, убившей ее, смешать немного крови Молли и убитой. И если я так сделаю, то все. У меня останется тело, и я смогу зажить своей, настоящей жизнью. Сама все чувствовать, сама видеть, брать и трогать вещи, сама разговаривать, как сейчас. Он сказал, что мое тело не заболеет, не состарится и может протянуть столетия. Столетия! Как же я могла отказать ему? Особенно если учесть, что я понимала, прекрасно понимала, что это существо, ну… овладело мной – что я в полной его власти, если не сделаю, как оно сказало.