– Это все из-за той штуки. Ты должна это знать.
– Неважно, что случилось тогда. Ему и сейчас нравится то, что он сделал!
Капитан вздохнул и пошел к Крише, которая выпрямилась и сидела, озадаченно глядя на него.
– Ты в норме? – мягко спросил он.
– Это был тот же самый кошмар, – сказала она ему. – Только в этот раз он был таким реальным, и он все продолжался, продолжался и продолжался… Он и сейчас во мне. Он не превратился в неприятное воспоминание или беспричинный страх, как было раньше. Я чувствую, будто… будто все вокруг – лишь оболочка, и мои видения могут разбить ее и стать реальностью.
– Это только кошмар, вызванный той штукой из твоего сознания, – уверил он ее таким ласковым тоном, на какой только был способен. – Если хочешь узнать, какова на самом деле реальность, иди помоги Модре. Ей сейчас очень нужен кто-нибудь рядом.
Он похлопал ее по руке и помог встать на ноги; ему пришлось поддержать ее, пока головная боль и тошнота не отступили. Однако, как только она почувствовала, что пришла в себя, он направился через люк в последний отсек. Оба, Джимми и Гриста, были уже на ногах и выглядели вполне удовлетворительно, за исключением, может быть, нескольких синяков и порезов, но Гриста казалась разгневанной, а Джимми – нетипично сдержанным.
– Черт побери, Джимми! Тебе чертовски повезло, что меня почти не задело! Что мои мозги остались при мне, и я смогла остановить тебя!
– Заткнись, Гриста! – оборвал Джимми. – Просто замолчи, ладно?
Она обернулась к капитану с отвращением на лице.
– Дерьмо! Как ты думаешь, капитан, стоило мне позволить ему отрезать себе яйца?
Ган Ро Чин почувствовал, как у него отваливается челюсть.
– Что?
– Да, именно это он и собирался сделать. Понимаешь, тут все это началось, а мне в последнее время как раз очень хочется, и вот я отстегнула ремни и подошла к Джимми, который снимал свой скафандр, и я сделала то же самое, правильно? И тут, вместо того, чтобы сделать то, о чем я думала… Следующим номером я увидела: он держит нож в одной руке, а в другой – свои собственные яйца; и я схватила его руку с ножом и опрокинула его, и вынуждена была драться как проклятая, только чтобы удержать его. И вот за это он теперь еще и злится на меня! Можешь ты в это поверить?
Чин посмотрел на Джимми Маккрея.
– Это правда?
Джимми предпочитал смотреть в пол, нежели на капитана, но все же медленно кивнул.
– Это было непреодолимое побуждение, но это не было совсем бездумным действием. Я, может быть, наоборот, слишком много думал. Неожиданно я понял, просто понял, что должен сделать это. И если бы я поступил так, все было бы хорошо, все бы успешно сложилось, моя душа очистилась бы. Без вопросов. Это было как откровение.
– И ты до сих пор чувствуешь это? И поэтому злишься?
– Я… я не знаю. Сейчас я не стал бы делать этого, но почему-то я все еще не могу отвязаться от мысли, что это правильно. Ты сам сказал это, кэп, – те штуки не знают нас индивидуально. Они просто высвобождают то, что есть в наших собственных сознаниях, то, что мы прячем даже от самих себя. Возможно, из-за этого я все еще девственник. Может быть, я вообще не хочу становиться мужчиной. По крайней мере, не таким путем.
– Более вероятно, что это чувство вины, – ответил капитан, стараясь помочь коротышке чувствовать себя немного лучше. – Ты ведь когда-то был священником, а потом бросил все это: твои обеты, все, на чем основывалась твоя жизнь и во что ты верил вплоть до того момента. И ты до сих пор боишься, что поступил так, потому что был эгоистичным, чувственным. Этот путь – обоюдоострый выход из положения. Ты уничтожаешь причину своего падения и караешь себя одновременно.
Джимми поднял глаза на капитана.
– Я знаком с популярной психологией. Возможно, ты прав. Однако, моя проблема более фундаментальна. Если бы я когда-то не был священником, мы все могли погибнуть или были бы снова порабощены в той демонской дыре. Каждая частичка моего знания, делающего меня ценным для остальных, – результат того, что я был священником. И когда я достиг высших сфер, он, этот сущий, узнал меня, он сказал, что мы общались с ним раньше, много раз. Что мы – может быть, все мы – были отобраны. То есть я действительно был инструментом высших сил, каким и должен быть священник. Раньше это было просто. Сначала я был в не-терранских мирах, окруженный не-терранами, а потом у меня на спине была Гриста, а потом нам пришлось много, слишком много думать о другом, и времени на такие вещи просто не оставалось. Но не теперь. Не в этот раз. Когда мы вошли в отсек, я хотел ее, грубо хотел ее, и она хотела меня, и вот так все и вышло. – Его глаза были пустыми. – Не существовало иного выхода из положения, понимаешь? Я знаю, мне бы не хватило сил, чтобы сопротивляться…
Ган Ро Чин вздохнул.
– Что ж, ты должен бороться с собственными проблемами наилучшим образом, на какой способен, также как и остальные. Включая Модру и Джозефа.
– Ах да, я связывался и с ними тоже, помню, – сказал Джимми. – Он спас ее жизнь тем, что он сделал, и она знает это. Не осознанно, конечно, но это первый случай изнасилования, о каком я когда-либо слышал, ставший благодеянием. Она просто не хочет признать это, ибо это значило бы раскрыть темные уголки собственной души.
– Что? Вот как? Спас ее жизнь?
Джимми кивнул.
– Прежде чем связь прервалась, я получил от нее картинку. Это была всего лишь секунда, может быть, доля секунды, но больше и не нужно было. В ней накопилось достаточно чувства вины, чтобы хватило на нейтронную бомбу. Она убила бы себя в несколько минут, если бы он не овладел ею. Не уверен, что он знал это, или что это имело какое-то отношение к тому, что последовало, но знание этого принесло ему чувство самодовольства и ощущение собственной праведности. – Он сдержанно, нерадостно усмехнулся. – Прямо целый экипаж спасителей!
Ган Ро Чин криво улыбнулся.
– Тебя удивит, если я скажу, что, по-моему, мы самый странный экипаж спасителей?
– Что ты имеешь в виду?
– Мы обладаем совершенно различными навыками, талантами, способностями, мы занимались совершенно разными делами до начала нашей текущей миссии, мы все здесь постоянно сталкиваемся с грузом нашего воспитания, а теперь еще и с грузом худшего, что есть в нас самих, и все же мы по-прежнему здесь. И по-моему, если уж ты хочешь верить, что участвуешь в некой божественной миссии, прекрасно, но тогда иди до конца, как того требует логика.
– Что?
– Представь, что, возможно, изначальным предназначением Гристы в этой команде было спасти тебя от тебя самого. То есть ее действия тоже были предопределены.
Сказав это, Ган Ро Чин вернулся в среднюю кабину. Одновременно из верхнего отсека спустилась громоздкая, неуклюжая фигура Джозефа.
– Как дела у Тобруш? – спросил капитан.
– Порядок. Газ отключил тело, но не саму Тобруш внутри него. Она просто не могла двигаться. Она говорит, что потратила все время на то, чтобы отогнать ту материю. Эта дрянь все пыталась войти и слиться с ней.
Чин нахмурился.
– Слиться с ней? Что это значит?
– Помнишь, мы говорили, что та материя не может существовать в нашей Вселенной сама по себе? Что ей обязательно нужна какая-то защита? Подумай обо всех страшных историях о сверхъестественном, какие ты когда-либо слышал. Одержимость дьяволом, ходячие мертвецы, вампиры, оборотни, пугавшие моих древних предков – все это одно и то же.
– Во всех культурах есть подобные легенды, или их эквиваленты.
Джозеф кивнул.
– В том-то все и дело, капитан. Это не просто случается в тех или иных историях. Демоны являются, когда они вызваны, нарочно или нет; вампиры, оборотни и им подобные созданы кровью и хорошо обдуманными действиями. Самое же главное… Материи иного мира не нужны призраки, она просто использует их. Но она также может использовать тела и сознания.
Внезапно Ган Ро Чин понял.
– Так вот что эта штука пыталась сделать! Взять контроль! Боже! Подумай обо всех кораблях и людях, перемещающихся через подпространство! О тех, кто передвигается на автопилоте и по запрограммированному курсу, кто не может избежать того, чего, по их мнению, вообще не существует. Они не просто контролируют торговые пути – они создают себе новообращенных! Принудительно новообращенных! Тех, кто затем будет не только сеять семена зла, а будет еще и рисовать пентаграммы, и заманивать излишне доверчивых, и создавать ворота для входящих Кинтара!