— Как хорошо, что Олф выстроил этот дом, — радостно щебетала она. — Конечно, это стоило ему кучу денег, не знаю даже, как мы расплатимся с долгами. Но, по крайней мере, мы живем с некоторым комфортом. Олф затянет заднюю веранду парусиной и мы очень мило устроим вас там, Салли, душечка! А Калгурла будет спать в прачечной. Не так, конечно, хотелось бы мне принимать гостей, но что поделаешь, когда такая теснота.
— Нам будет чудесно, Лора, — сказала Салли устало, — и ты очень, очень добра, что приютила нас.
В последовавшие за этим дни Лора приложила все старания, чтобы как можно удобнее разместить две семьи в своем маленьком, хорошо налаженном доме. Но при наличии одной спальни, одной столовой и одной кухни это оказалось не таким уж легким делом. В особенности, когда оба младенца принимались орать в один голос или же один будил своим криком другого и расстраивал обеих мамаш. Хорошо еще, что Олфа не было дома по целым дням, а Моррис тоже уходил с утра, решив, что ему пора подыскивать себе работу.
Живя у Брайрли, Моррис постарался быть таким гостем, какой должен был, по его мнению, прийтись хозяевам по вкусу. Подстриг волосы, сбрил бороду, прилагал героические усилия к тому, чтобы его костюм выглядел более сносно, и был со всеми очень любезен. Казалось, Моррис вспомнил вдруг, что он как-никак его высокородие Моррис Фитц-Моррис Гауг, а не просто старатель, которому не повезло.
— Боже мой, Салли, — воскликнула как-то Лора, — сказать по правде, я никак не думала, что мистер Гауг может быть так очарователен!
— Он очень давно не имел практики, — улыбнулась Салли. — А сейчас, по-видимому, считает своим долгом показать хозяевам, что умеет вести себя в приличном обществе.
Салли тревожило, что Моррис никак не может подыскать себе работу — какую ни на есть, лишь бы им перебиться как-нибудь. Ведь положение было поистине отчаянное. Палатку разорвало ураганом в клочья, а погода стояла ветреная и холодная. Ночью и по утрам над равниной дул пронизывающий ветер, и рудокопы, возвращаясь с ночной смены, ежились в своих старых куртках. В это время года, говорили они, самое разлюбезное дело — работать под землей: восемьдесят градусов, стоишь голый по пояс, а пот льет с тебя ручьем.
Если бы даже Салли удалось раздобыть новую палатку, она не рискнула бы жить в ней с малышом в такую погоду. Между тем, прогостив у Брайрли около двух недель, Салли поняла, что больше злоупотреблять их гостеприимством невозможно. И она ломала голову, не зная, что предпринять, где найти пристанище.
Лора, вероятно, искренне хотела проявить гостеприимство, но в ее уютном домике была теперь такая теснота и вечно толпилось столько людей, а в столовой перед камином всегда сушилась такая куча пеленок, что это начинало ее раздражать. Салли стирала распашонки Эми и старалась, чем могла, помочь Лоре, но Лора предпочитала все делать сама. Она неустанно что-нибудь стряпала, мыла, убирала, стала очень суетливой и далеко не столь приветливой, как вначале.
Калгурла ушла в заросли к своему племени на Другое утро после грозы. Наступала хорошая пора для охоты, и кто его знает, когда теперь вернется Калгурла.
— С этими туземками всегда так, — заявила Лора. — Нельзя полагаться ни на одну из них. — Но Салли думала, что она лучше понимает причину исчезновения Калгурлы.
Калгурла видела, что в доме Брайрли ей не рады. Лора не могла преодолеть своей неприязни к туземцам. Она неохотно пускала Калгурлу в дом и не разрешала ей прикасаться к Эми, хотя Салли и заверяла ее, что Калгурла на редкость хорошая нянька.
После обеда, когда Лора отдыхала, Салли обычно вывозила малышей на прогулку, уложив обоих в маленькую деревянную тележку Дика; иногда она отправлялась с ними навестить миссис Моллой. Младшее поколение семейства Моллой, когда им случалось быть дома, тесным кольцом окружало тележку, чтобы полюбоваться на маленькую Эми. Им никогда еще не доводилось видеть такой хорошенькой девочки. Круглощекая и румяная, как куколка, всегда чистенькая и веселая, лежала она в облаке белых кружев. Но Тереза Моллой жалостно вздыхала, глядя на прелестную малютку.
— Слишком уж она нежна для здешних мест, — озабоченно говорила Тереза. — Намучаются они с ней летом. Вот этот сорванец, — улыбаясь, кивала она на загорелого Дика, — это наш, приисковый. Этому ничего не сделается.
Когда Салли сказала Олфу, что в конце недели она собирается покинуть его дом, он и слышать об этом не хотел.
— Подождите хоть немного, пока Морри устроится на работу, — уговаривал он Салли. — Такая досада, что я ничего не могу для него сделать. Но у нас нет вакансии, а наше правление, чтобы его черт побрал, снова и снова требует сокращения издержек.
— Вы очень добры, Олф, — сказала Салли, — но, право же, мы не можем больше вас стеснять.
— Чепуха! Напротив, мы очень рады, что вы у нас живете, правда ведь, детка?
— Да, разумеется, — ответила Лора без особого энтузиазма.
— К тому же, — продолжал Олф, словно оправдываясь перед женой, — это такие пустяки по сравнению с тем, как вы меня выручали когда-то, миссис Гауг.
Динни, который зашел проведать их в тот вечер, услышал слова Олфа.
— И меня, — засмеялся он. — Помнишь, Олф, как я гонял, высунув язык, по всему Южному Кресту и старался выклянчить у кого-нибудь пять фунтов в тот день, когда Арт Бейли прискакал с первым золотом из Кулгарди? И вдруг миссис Гауг говорит мне: «Я могу одолжить вам пять фунтов, мистер Квин. И вам тоже, мистер Брайрли».
— Правильно! — рассмеялся Олф. — И какие же это были золотые слова!
— Кстати, ты вернул миссис Гауг эти пять фунтов, Олф?
— Ух, черт возьми! Как будто нет…
— И я нет, — усмехнулся Динни. — Какие же мы оба подлецы, миссис Гауг. Я даже ни разу не вспомнил об этом долге!
— Да и я забыла, — весело сказала Салли.
А на следующий день Динни явился к ней, чтобы обсудить «одно деловое предложение», как он выразился.
Он привез немного денег из Дарлота, сказал Динни, и желает вложить их в какое-нибудь солидное предприятие. Короче, он думает выстроить дом. Не такой роскошный, как у Олфа, но зато побольше, чтобы в нем можно было открыть пансион. На прииске большой спрос на комнаты со столом, и если толковая женщина возьмет это дело в свои руки, оно может принести немалый доход. Кроме того, Динни хочет иметь свой угол, чтобы было куда возвращаться из разведок; участок под дом у него есть: он купил на днях клочок земли у одного старателя, которому срочно понадобились деньги.
Салли догадывалась, что целью этого «делового предложения» было дать ей пристанище, но решила принять его, с тем чтобы помочь Динни извлечь из пансиона доход. Она пошла с ним посмотреть его клочок земли, расположенный на полпути между Хэннаном и Боулдером. Они обсудили план дома, выбрали для него удобное местечко — немного отступя от дороги, так, чтобы перед домом можно было разбить цветник, а позади — огород и фруктовый садик.
Присев на корточки, Динни начертил на песке нечто вроде длинной узкой коробки; потом пририсовал к ней веранду и изобразил шпалеры, вокруг которых должны были виться ползучие растения или даже виноград. В одном конце коробки предполагалось расположить столовую, кухню и спальню мистера и миссис Гауг. Четыре небольшие комнаты для постояльцев должны были выходить на веранду. Еще одну комнату в другом конце коробки Динни решил оставить за собой.
Сияя от радости, он с самым невинным видом уверял Салли:
— Это же мечта моей жизни, мэм, — иметь наконец свой угол! Буду знать, что мне есть где приклонить голову, если только вы согласитесь взять заботу о доме на себя. А когда Моррис устроится на работу и вы захотите иметь свой собственный домик, как у Брайрли, или вздумаете уехать в Англию — ну что ж, тогда вы продадите мне вашу фирму вместе со всеми клиентами.
— Динни, вы просто бессовестный плут! — не удержалась Салли. — Это такое счастье — иметь наконец крышу над головой. Если бы вы только знали, как я боялась, что нам с Диком снова придется жить в палатке в такую ужасную погоду. Я так все устрою, что от жильцов отбоя не будет. И аренду вам выплачу — вот увидите!
Динни решил, что они с Моррисом могут, не откладывая, приступить к постройке дома. Ни строительных материалов, ни плотников у них не было. Но Динни сейчас же принялся скупать гофрированное железо — старое и новое, какое только мог раздобыть; собирал всюду доски и бревна для стоек и стропил и даже отправился на верблюдах в Кулгарди, рассчитывая купить там по случаю какое-нибудь старье: в Кулгарди было много опустелых хижин и брошенных лавок.