Картина сначала пошла легко, на холсте появился угол бревенчатого сарая, изгороди, огороды и скучные, пустые картофельные поля; на ближайшем поле – человек. Довольно быстро Сергей набросал лесок за деревней и сопки, но самого важного, настроения, передать пока что не удалось. Земля лежала равнодушная, человек казался посторонним, случайным, словно бы взятым с другой картины и приклеенным; воздух – пустым. А все потому, что не чувствовалось весны, пробуждения природы, всеобщего движения и подъема, и цвета ложились не те… Захотелось соскрести всё мастихином и начать заново.
Устав бороться с картиной, Сергей отправился в магазин. Больше даже не за хлебом сейчас торопился, а чтоб еще раз взглянуть на то место, понять, может быть, там, что именно нужно ему ухватить, бросить на холст.
И когда стоял, смотрел – кажется, ощущал, как земля тянется, шевелится, словно очнувшаяся после долгой, глубокой спячки великанша; воздух наполнен ароматом ее дыхания, легкий дымок пара поднимается от ее разомлевшего тела. А вокруг – лучи молодого солнца, оттаявшие березки на склоне ближней сопки, и даже мох на крыше сарая, кажется, ожил, засветился малахитовыми камушками, рассыпанными по изъеденным дождями плахам… Да, сейчас бы сюда холст, палитру, и он сделает те несколько верных мазков…
В магазине два отдела: один промтоварный, другой продуктовый. Когда-то были разные магазины – по обеим сторонам улицы, друг напротив друга, – но промтоварный закрыли, стали торговать всем вместе.
– А что, хлеба нет? – спросил Сергей продавщицу, не находя его на полках.
– Вчера был, – лениво ответила молодая, но угрюмая девушка, перелистывая страницу какой-то истрепанной книжки в мягком переплете, – мало было, расхватали весь…
– Не каждый день разве?..
– Ну да. В понедельник, среду, пятницу завозят, – переходя с ленивого на слегка раздраженный тон, объяснила. – Сегодня – суббота. Послезавтра теперь.
– Н-да-а…
Это известие его обескуражило. И думать не мог, что так вот бывает – что покупка хлеба может стать проблемой… В магазине никого нет, и по поведению продавщицы заметно, что посетители заглядывают сюда нечасто.
Чтобы не уходить с пустыми руками, Сергей купил пряников, банку сайры… На выбранном для картины участке снова постоял, покурил, щупал взглядом изученную уже как будто до мельчайших подробностей местность, но перенести которую на холст вот такой, действительно настоящей, реальной ой как трудно.
Бросил окурок, вздохнул и продолжил путь, вертя головой, запоминая постройки, положение теней, малоприметные мелочи, откладывая их про запас. Глубоко дышалось теплым, отдающим кисловатой прелью воздухом, а солнце было везде – даже если опустить глаза, оно слепило, заставляло моргать, и жмуриться, и улыбаться.
– Здрассте, Сергей Батькович! – неожиданно появилась перед ним Надя.
– Добрый день.
– Куда ходили, коль не секрет?
– Да в магазине вот был, хотел хлеба купить… нету.
Надя махнула рукой:
– Ой, с хлебом у нас последнее время неважнецки. Три раза в неделю, да и то мало так, чуть не драки каждый раз.
– Почему так?
– А спроси их… Мой Борька вчера закупил, могу булочку одолжить.
Сергей заколебался – брать хлеб как-то не очень удобно, но завтра воскресенье, а у него осталось с четверть буханки.
– Пошли, пошли! – легко хлопнула его Надя по плечу. – Дело житейское, а без хлеба-то как?..
Глава вторая
Два дня работал в домике; отскабливал мастихином краску с неполучившихся мест, часами сидел перед холстом, курил до першения в горле, искал подходящий цвет, какой-нибудь нужный, верный штришок, но не находил. Привык он к открытому пространству, естественному освещению, чтобы полотно было здесь же, перед натурой, и тогда пейзаж получался сочный, правдивый, как любили выражаться художники – цепляющий… И в понедельник утром решился идти с холстом к месту, работать на воздухе, и тут только вспомнил, что мольберта-то нет, он его не привез… Помучился еще немного, соскреб наконец почти половину написанного, повернул изуродованное полотно лицом к стене. Взял сумку, запер дверь…
На завалинке магазина, сложенной из бутового камня, сидят рядком старушки. В ногах у них вялые, грязные собаки – смешные и жалкие уродцы, произошедшие от скрещивания самых разных пород.
Сергей кивнул старушкам:
– Здравствуйте. Нет еще хлеба?
– Ни-и, – поморщилась ближайшая к нему, по лицу и одежде татарка, а другая, толстая и рыжая, хлопнула ладонью по завалинке рядом с собой:
– Садись, милок, долго ждать-то прийдется.
Сергей присел в сторонке, достал из кармана пачку «Примы», повертел в руках. Нехотя закурил… Старухи вели беседу о пенсии – что четырнадцатого числа ее не будет, опять задержут; о том, у кого как чувствуют себя коровы после отёла, добрые или нет телята; об ожидании приезда детей и внуков; о поздней, конечно, весне, о сене, посадках…