не я прожил полгода, глубоко погрузился в западную художественную жизнь и сделал большой проект.
ПДС — это Партия демократического социализма — самая большая левая партия Германии, наследница коммунистической партии Восточной Германии. Выставочный зал представлял собой большое пространство, разделенное антресольным этажом-балконом на две части. На первом этаже были организованы ежедневные семинары ПДС по политическим и социальным вопросам. Они оформили пространство своими плакатами (довольнс оригинальными — они вели артистичную пропагандистскую кампанию), разложили брошюры, газеты и т. д. На втором этаже-балконе я развесил восемь плакатов, сделанных в Берлине специально для этой выставки. Идея была в том, что все, кто приходил на выставку, должны были выбирать, куда идти — на искусство или на политику. В силу того, что там был балкон, то люди, которые пошли на искусство, могли слышать, о чем говорят политики, но не принимали в дискуссии участия. Здесь я хотел показать, что существует серьезное различие между политикой и искусством: чтобы иметь отношение к политикам и участвовать в политической дискуссии, представители художественного сообщества должны орать, кричать, преодолевать пространство. В итоге быть услышанными для них довольно сложно. Выставка оказалась неудачной в силу того, что посетителей было немного: если поначалу я жестко сепарировал проход между первым и вторым этажом, то в конечном счете все смешалось и чистоты как таковой не получилось. Естественно, в это время в Берлине был Бренер: он пришел, перевернул ларек, который поставила партия, что-то разбил и удалился, прихватив с собой бутылку шампанского. Этим выставка и закончилась.
В то время основные усилия я направлял на создание квазиполитической группы. Еще до стипендии, семинаров в «Перово» и проекта «МаП-Радек» я работал на парламентских и президентских выборах 1995-1996 годов. К искусству это не имеет никакого отношения. С одной стороны, я там получал достаточно
большую зарплату как имиджмейкер, с другой — меня не столько зарплата интересовала, сколько хотелось посмотреть на ткань политического процесса в России того времени. Это был проект «Фонд эффективной политики» политолога Глеба Павловского. Участие в нем дало мне много знаний, например, о том, как организовывать «черный пиар», как функционирует политическая система (того времени). Сама по себе эта политическая структура работала тогда в высшей степени поверхностно, методы их работы были связаны скорее с методами концептуального мышления XIX века, нежели ХХ-го. Социологи типа Бурдье были для этих людей закрытой книгой. Мы же, как художники, все это, наоборот, читали, были вполне в контексте новомодных открытий в современной политологии и социологии.
Работая в этом фонде, я и увидел графу «против всех». До этого я никогда не ходил на выборы и не знал, что она есть в избирательном бюллетене. Так как я существовал в некой реальной политической структуре и мог собрать какую-то информацию, то стал выяснять, какое количество людей за нее голосует, кто они. Тогда у меня и возникла идея делать кампанию «Против всех» — призывать голосовать против всех. Тогда для того, чтобы зарегистрироваться кандидатом в президенты (сейчас это практически невозможно), нужно было за четыре месяца собрать сто тысяч подписей, чтобы зарегистрировать партию — пятьдесят тысяч. Для этого требовались огромные деньги: если партия неизвестная, то она обходилась в двести или триста тысяч долларов. Однакс для того, чтобы призывать голосовать против всех, не нужно никаких подписей.
Помимо технологического аспекта у этой кампании был и аспект теоретический, политический.
Я точно могу сказать, что в 1990-е годы никакой демократии в том понимании, в котором употребляется это слово в текстах классиков (демократические выборы, разделение властей), не было. Это иллюзия, когда современные критики типа движения «Солидарность» говорят, что при Ельцине была
демократия. 95 % политических материалов, публиковавшихся в то время в СМИ, были «джинсой»1.
По избирательному закону того времени, если бы графа «против всех» набрала больше голосов, чем все претенденты, то выборы бы признали недействительными и должны были назначить повторные выборы, в которых не имели бы права принимать участие те партии, которые участвовали в первых выборах — онг должны были перерегистрироваться, получить новые названия и новых лидеров. Как некий горизонт, который мы ставили перед собой — это грохнуть всю тогдашнюю политическую систему России.