Еще одно важное дело, которое меня необычайно интересовало — это большой труд «Гражданская война на Дальнем Востоке», который я писал с седьмого по десятый классы. Почему-то меня заинтересовала эта тема, период с 1922 по 1945 год. Так как меня в силу малолетства не записывали в историческую библиотеку, я ходил по букинистическим отделам книжных магазинов и покупал там специальные книжки, например, издававшиеся при советской власти тома документов
пограничных войск на дальневосточной границе. Все это я перерабатывал, прочитывал, заносил в собственный текст, где все было разбито на главы. Никаких особо серьезных мыслей в силу своего возраста я породить не мог, но если брать реальный результат работы, то он скорее состоял в библиографии — собирании большого количества литературы, суммировании всех фактов. Больше всего меня интересовала малоизвестная для простого читателя страница этой войны — ее последние месяцы. Труд этот в итоге я не закончил.
Писание некоего текста нашло свое выражение в том, что я начал заниматься литературой и теорией. Собирательство непосредственным образом связано с искусством. У меня было около сорока альбомов марок, и выяснилось, что у меня очень хорошая зрительная память — там были десятки тысяч образцов, но при покупке или обмене я мог спокойно определить, какая у меня есть, а какой нет. Соответственно, можно сказать, что у меня была и некая коммерческая ориентация. Прямого интереса к искусству у меня не было, хотя я ходил в музеи.
Мое первое реальное столкновение с искусством произошло классе в девятом. Как ни удивительно, я был необычайно возбужден и очарован таким блатным певцом, как Аркадий Северный — он произвел на меня фантастическое впечатление. Я встретился с человеком, который занимался искусством, которое я воспринимал как непосредственное творческое высказывание. В подражание Аркадию Северному я начал писать стихи — блатные, как бы «блатные», но стретьего-четвертого стихотворения вышел за пределы традиционалистской поэтики, ямбов и хореев. Довольно быстро я перешел к некоему квазифугури-стическому письму. Я заинтересовался литературой, поэзией, а именно тем, что писалось в начале века.
В то время я знал в Москве все букинистические магазины, где можно было что-то купить, находил там книги и довольно быстро прочитал почти всю поэзию ф\туризма — и Василиска Гнедова, и Алексея Кручёных. Поскольку я зарабатывал собственные деньги, то мог себе покупать и букинистические книги.
Детство в каком-то смысле закончилось в пятом классе со смертью матери. Когда мать заболела, отец очень переживал, тянул ее два года. Определял в больницы, взятки давал, возил, когда уже не было надежд, по всяким народным лекарям. Бабушка помогала, когда мать уже была в бессознательном состоянии. Умирала она так месяца три, в сумасшедшем состоянии. Три месяца человек питался только пепси-колой — ничего другого она есть не могла.
После смерти матери я много жил один — отец часто уезжал на месяц или два в командировки, оставлял мне деньги. Мама мне всегда помогала делать уроки, я хорошо учился до пятого класса, а после того как она умерла, я вообще перестал учиться. Я в этом смысле абсолютно внесистемный человек — у меня мысли не было поступать в историко-архивный институт, хотя я очень интересовался историей. Я не поступал, потому что был уверен, что не сдам экзамены — по русскому языку, например. Отец мой был убежден, что я должен идти по какой-то технической специальности. Как сейчас я понимаю, чтобы сдать экзамен в вуз, нужно нанимать учителей, а отец не собирался оказывать мне никакой протекции. У меня самого мозгов пойти на курсы не было. Поэтому я пошел в техническое училище ЗИЛа, но не смог сдать на дневное, поступил на вечернее, пошел работать.
Школу я закончил в 1985 году, а с 1 сентября того же года пошел работать. У меня был жесткий конфликт с отцом: я не понимал, что если я пошел работать, то должен сам себя обеспечивать. Отец сказал, что никакой еды я дома не получаю, если не даю на нее денег. Я решил сам распоряжаться деньгами — ел в столовых. Деньги я экономил, хотел кучу всего себе купить. Потом стал торговать майками, зарабатывал больше отца — купил себе магнитофон, пластинки. Я вышел на подпольную фирму, которая печатала похожие на зарубежные майки с изображением разных модных музыкальных групп. Покупал майку за 15 рублей, продавал за 45, пятнадцать отдавал посреднику. Но продлилось это недолго.