В 1985 году я ходил на работу на завод «Алмаз», был лаборантом — один раз в неделю меня просили побегать по кабинетам, пособирать какие-то документы. Мой наставник пытался меня научить рисовать микросхемы, упрощать их. Мне эта работа очень не нравилась, поэтому в основном я с утра до вечера рисовал и качался — приносил туда гантели. Я был увлечен металлическими группами, поэтому рисовал макеты пластинок и прочее. Зато получал большие деньги — около 160 рублей.
Отец умер, когда мне было восемнадцать лет.
С восемнадцати лет я жил один, должен был сам себя обеспечивать, поэтому произошло очень быстрое взросление. По этой же причине я уже где-то в 23 года выставлялся на Венецианской биеннале, но об этом — чуть позже.
2.
В 1986 году началась перестройка. Я уже довольно серьезно писал стихи — нельзя сказать, что в семнадцать лет были какие-то большие достижения, но для этого возраста стихи были вполне состоятельны. Однажды я прогуливался по Арбату, который в 1986 году был еще обычной улицей, но уже пешеходной и там сидели художники, и увидел, что у Театра им. Е. Вахтангова выступают поэты — это были первые публичные выступления. При советской власти такие публичные мероприятия были запрещены, за это попадали в милицию. Там выступали молодые ребята, я к ним подошел и познакомился — мы решили выступать вместе. Это была так называемая поэт-группа «Вертеп»1, название которой потом 1
основатели переводили как «Верьте Поэзии». Ребята в этой группе в основном писали традиционалистские стихи, не сказать что бесталанные, но тоже по большому счету юношеские. Это была, что называется, советская поэзия с традициями Евгения Евтушенко, Николая Рубцова и т. д. Я интересовался футуризмом и поэтому меня привлекали поэты, которые были близки этой линии: Евтушенко и Вознесенский. Последний меня интересовал значительно больше.
В 1986 году мы интенсивно выступали на Арбате — если не каждый, то через день точно. Это было в новинку для слушателей, несколько раз случались конфликты с милицией, но не особенно жесткие — нас забирали и выпускали. Эта поэт-группа стала неким социальным феноменом, мы общались с поэтами, интегрировались в какие-то литературные объединения. Нас пригласили читать стихи в кинотеатр «Октябрь» на день журнала «Юность»2. Атмосфера 1986 года и социальные отношения того времени молодым людям сейчас абсолютно непонятны — сложно представить себе, что такое поэт при советской власти.
Он был культурным героем. Если кто-то претендовал
Георгий Туров, Максим Ждановских, Олег Столяров, Андрей Кузнецов, Лариса Тумашова и многие другие. По словам одного из поэтов «Вертепа» Александра Михайлюка, по направлению эта группа была близка к футуризму. Структурно «Вертеп» делился на несколько групп, так, Анатолий Осмоловский, Дмитрий Пименов и Юрий Туров составляли группу «Последняя волна».
2 «Юность» — литературно-художественный иллюстрированный журнал для молодежи. Выходит в Москве с 1955 года. Журнал был основан по инициативе Валентина Катаева, который стал первым главным редактором и был снят с этой должности за публикацию повести «Звёздный билет» Василия Аксёнова.
До 1991 года журнал являлся органом Союза писателей СССР, в дальнейшем он стал независимым изданием. В редакции существовала «20-я комната», собиравшая разную, в основном неформальную молодежь и давшая название одноименной журнальной рубрике, где печатались экспериментальная поэзия и проза.
на то, что пишет стихи, что он поэт, то эта претензия воспринималась как, во-первых, гигантская амбиция, а во-вторых — как угроза, прежде всего идеологическая. Из-за этого был очень большой интерес со стороны аудитории: в тот самый день журнала «Юность» зал на две с половиной тысячи человек был забит битком. Нас пригласили прочитать по одному стихотворению, а в основном там выступали Вознесенский, Роберт Рождественский и другие.
Там я познакомился с Вознесенским. Он пригласил нас к себе на дачу — пообщаться, почитать стихи. Он стал нас довольно серьезно промоутировать, как это можно сейчас назвать: во время своих интервью все время упоминал мою фамилию и фамилию Георгия Турова, еще одного поэта группы. Туров был скорее ближе к Осипу Мандельштаму. Вот одно из егс стихотворений — на мой взгляд, самое удачное: