1990-1995, Москва.
Проект «Мороженое искусство»
Как-то раз жарким летом мы шли по Москве с Димой Пименовым: в карманах ни копейки денег, а хотим есть. Видим вывеску «Айс-Фили, комбинат по производству мороженого». Естественно, у нас текут слюнки, мы решаем туда зайти и притвориться телевизионщиками, взять интервью у директора, и нас, возможно, накормят мороженым. Так мы и делаем: прямо на вахте заявляем, что мы с телевидения, я показываю липовое удостоверение, нас пускают. Я иду прямо в кабинет директора, он нас любезно встречает. Оказывается, что готовится к запуску цех по производству нового вида мороженого, который они еще не освоили (по западному типу, аналог мороженого Mars), поэтому они нуждаются в рекламе и телевизионщикам очень рады.
Нас радушно принимают, кормят мороженым, поят шампанским, и тут я начинаю директора утюжить. Говорю, что хорошо бы сделать у них художественный проект, что мы на самом деле не телевизионщики, а художники и готовы сделать промоушен. Уверен, что приедут все каналы, будет реклама. Недолго думая, директор соглашается.
В течение четырех месяцев или даже больше (с августа по декабрь) мы готовили проект, в декабре 1994 года он состоялся. К нему подключился еще Игнат Данильцев как технический человек, который должен был подготовить каталог, и его жена Лена Куприна на уровне бесплатного консультанта — она тогда уже была куратором, а я в этой области был некомпетентен. В результате мы долго все готовим, параллельно читаем на заводе лекции о современном искусстве, чтобы подготовить аудиторию к нашему вторжению. Идея состояла в том, чтобы сделать современное искусство доступным для понимания народом.
Сама выставка планируется в новом цеху: мы договорились, что вся экспозиция будет расположена там и телевизионщики автоматически снимут то, что
нужно директору. Чтобы для телевидения выглядело привлекательно, там будут торты из мороженого, закуски, шампанское и прочее. К участию мы приглашаем художников Литичевского, Кускова, Элмара, Рошняка, Звездочётова, Преображенского и других.
Я как художник в этом проекте не участвовал, а занимался всем остальным — экспозицией, пиаром, организацией. Пименов на тот момент был в дурдоме у него началось очередное обострение.
Концептуально все вертелось вокруг холода, мороженого, полюсов — художники должны были работать внутри этих тем. Тогда Вава сделал свой первый публичный радикальный перформанс с буквами МММ, которые вырезал на груди. Он собирал рожками мороженого кровь и раздавал зрителям — получалось своего рода причастие. Несколько человек действительно ели это мороженое. У Преображенского были видеоработы с ключами и всякими штуками, которые находятся через зеркальную призму: рука попадает в призму, превращается во фракталы, входит в калейдоскопическое пространство и т. д. Работа Литичевского была посвящена деду Порфирию Иванову — персонажу, который обливался водой. У Звездочётова работа тоже посвящалась холоду: фотография, где он в зимней шапке с ушами — дальше не помню. У Фарида Богдалова был иконостас из долларов, возле которого горели свечки. У Басковой — работа «Черный лед», черно-белое видео заснеженных кладбищ.
У Митты была работа «Венера во льду» — отливка классической «Венеры» изо льда, которая экспонировалась в холодильнике среди ледяных кубов и глыб масла. Холодильник был промышленный — большой зал с низкой температурой. Каждому посетителю выдавалась специальная шуба или телогрейка, поверх которых надевался халат, медицинская маска, бахилы, как в операционной, и перчатки потому что все должно было быть стерильно. Женя Митта собирал группы и как экскурсовод водил туда зрителей, показывал работу — одновременно получался перформанс.
Произошел и любопытный инцидент, довольно скандальный, не очень хороший, на мой взгляд, но все
же ожививший экспозицию — идиотский перформанс Кускова. Его Рошняк забинтовал, как мумию, в бумагу, а потом эту бумагу поджег, что вызвало довольно бурную реакцию людей, особенно персонала, который сказал, что там проходят газовые трубы и все может взорваться. Мне за это досталось. Было не столько много огня, сколько дыма. Потом туда приехал Эдуард Лимонов со своей командой — он тогда был участником всех вернисажей, частью бомонда.