Малое отверстие в передней стенке камеры-обскуры действует подобно объективу современного фотоаппарата, но оно пропускает в сотни раз меньшее количество света.
Помещая на пути света в камере-обскуре лист бумаги, можно получать очень точные рисунки, обводя контуры предметов пером или карандашом. Ученые воспользовались этим и уже с давних времен применяли камеру-обскуру для зарисовки различных явлений природы. До наших времен дошла книга еврейского философа и математика Леви бен Гершона (1288–1344), жившего в Провансе. В ней он пишет, что наблюдал с помощью камеры-обскуры солнечное затмение.
Эти камеры были широко распространены вплоть до изобретения фотографии. Ими пользовались и естествоиспытатели, и ремесленники-портретисты, и любители. За долгие годы камеры значительно усовершенствовали, заменив малое отверстие линзой, уменьшив размеры; изображение в них проектировалось на полупрозрачную или вощеную бумагу так, чтобы оно могло быть видно снаружи.
Этот рисунок взят из старинного манускрипта. На нем изображена камера-обскура, с помощью которой в 1544 году наблюдали солнечное затмение.
По оптическому принципу любая современная фотокамера ничем не отличается от своей древней предшественницы. Зато разница в способах регистрации, сохранения изображения огромна. В камере-обскуре это делала медлительная человеческая рука, которая в силу свойств зрения довольно хорошо запечатлевала контуры изображения, но намного хуже — плавные переходы светотени.
Этой камерой-обскурой пользовались рисовальщики-ремесленники в XVIII веке.
В фотоаппарате этот процесс производится автоматически и почти мгновенно — свет сам оставляет следы своего пребывания на фотоэмульсии.
Вот задачу заставить свет запечатлевать самого себя и должны были в первую очередь решить изобретатели фотографии.
В этом им могла помочь химия. Кое-что о действии света на некоторые химические соединения эта наука уже знала. Более того, предшественники Ньепса и Дагера даже получали изображения света, но никто из них не знал, как закрепить его, как предохранить уже полученное изображение от последующего воздействия самого же света.
Первыми добились успеха Ньепс и Дагер. И почти одновременно с ними нашел решение англичанин Фокс Тальбот.
Здесь помещена копия с первого снимка Ньепса.
Первая в мире фотография. Ее сделал из окна своего дома Н. Ньепс.
Как видите, он еще очень несовершенен. А вслед за ней — копия с первого дагерротипа, сделанного самим Дагером. Его качество уже неплохое, не хуже, чем у снимков многих современных начинающих фотолюбителей.
Первый дагерротип, 1837 год.
Дагерротипия получила широкое распространение. Но все же она имела важные недостатки. Прежде всего дагерротипы невозможно было размножать путем фотопечати.
Снимок на дагерровскую пластинку был всегда единичным, так как пластинка делалась из металла, покрытого тончайшим слоем серебра. Другой огромный недостаток дагерротипии заключался в необыкновенно низкой чувствительности таких пластинок. Снимок можно было делать только при очень ярком свете, но и тогда с огромной выдержкой.
Различные принадлежности, которые требовались для дагерротипии.
Для того чтобы фотографируемый (его даже хочется назвать пациентом) не двигался, его голову удерживали специальными захватами. Но тем не менее в таких условиях было трудно получить хороший снимок. Часто изображение глаз и рта смазывалось, выражение лица получалось напряженным и неестественным.
Чтобы изображение лица не смазывалось, голову человека удерживали специальным захватом.
В самом начале 50-х годов прошлого столетия дагерротипию начала вытеснять фотография на мокрых стеклянных пластинках. Их приходилось подготавливать непосредственно перед съемкой. Пластинку с заранее нанесенным слоем коллодия в темноте окунали в раствор азотнокислого серебра и сразу же, не дав ей просохнуть, делали снимок. Зато с него уже можно было отпечатать сколько угодно позитивов. Вероятно, снимок соборов московского Кремля, приведенный здесь, был сделан на таких пластинках.
