— Он ненавидел вашего отца. А теперь, простите меня за то, что я говорю это, но, по крайней мере, по его мнению, вы убили его сына.
Викки вздрогнула.
— Ту Вэй Вонг сделает все, что в его власти, чтобы сломать дочерей Дункана Макинтоша. Обеих. Теперь вы понимаете, почему я не могу остаться в Гонконге?
Викки покачала головой.
— Неужели Ту Вэй, у которого голова все время забита разными махинациями, а теперь он еще одержим безумной идеей стать губернатором с подачи каэнэровцев, неужели вы и впрямь думаете, что он станет связываться с убийством ребенка?
— Он не станет убивать. Он будет изводить медленной смертью. Он позаботится о том, чтобы дочь Дункана Макинтоша росла в страхе и нищете. Я не могу допустить, чтобы это случилось.
Она поставила чашки на лакированный поднос и понесла их в комнату. Викки пошла за ней. Вивиан присела на корточки и стала заворачивать в несколько слоев бумаги статуэтку Гуаньинь.
— Извините меня, Вивиан. Но даже несмотря на то, что случилось со Стивеном — видит Бог, как мне жаль, что я вас не послушалась, — я думаю, что это параноидальная идея, ужасно надуманная, ужасно…
— Китайская? — спросила Вивиан.
— Пожалуй, так, если имеется в виду избыток воображения.
— Но вы забываете о том, что сам Ту Вэй «ужасно китайский».
Взгляд Викки остановился на округлившемся животе Вивиан. Уязвимость китаянки больно кольнула ее, и она подумала — сомнительно, что даже после родов она будет искать выход для Гонконга в контактах с каэнэровцами.
Вивиан взглянула на нее, моргая глазами, полными слез.
— У меня такое ужасное ощущение потери. Мне так от этого больно и грустно. Я знаю, что сдаюсь, но не могу пересилить себя.
Она стала снова запаковывать статуэтку Богини милосердия — ее руки были как ватные. Викки присела рядом с ней с клейкой лентой, гадая, как вообще она сможет добраться до Тана Шаньдэ без помощи Вивиан?
— Я отвезу вас в аэропорт.
— Я уже заказала машину.
— Пожалуйста, позвольте мне довезти вас. У меня отличная идея! Мы можем сесть на новый катер. Гораздо лучше уезжать из Гонконга по воде. Более приятные воспоминания, чем поездка на машине по пыльным улицам… Пожалуйста, позвольте мне. И вы скажете моей сестре, что мы ехали вместе.
Вивиан не могла оторвать взгляда от серебристых башен, кольцом обрамлявших гавань. Здания сверкали даже в водянистых солнечных лучах, пробивавшихся сквозь влажный знойный июньский воздух. Она вспомнила, как в первый раз пришла на Стар Ферри, держа за руку мать, а та болтала с американским моряком.
С ужасающей ясностью она наконец поняла, что гонит ее из Гонконга. Каждое слово, сказанное ею Викки, было правдой, но не всей правдой. Ее неразрывная связь со своим ребенком не только физиологическая: она поклялась, что ее дочь никогда не проснется с вопросом: когда мама опять вернется домой. Она не может позволить, чтобы ее страстное желание увидеть Гонконг свободным в новом Китае сломало жизнь девочки, как калечили жизнь самой Вивиан корыстные и взбалмошные страстишки ее матери.
Викки облокотилась на поручни рядом с ней.
— Красиво, правда? Трудно поверить, что дела так плохи.
Вивиан опять заморгала, подавляя слезы. Большие города всегда красивы издалека. Даже Шанхай, на который любуешься с реки, кажется неотразимым. Люди, подобные ее отцу, и деду, и Ма Биньяну, и ей самой, которые старались изменить все к лучшему, были отмечены печатью проклятья словно некоего рода близорукости, которая требовала взгляда поближе. Она чувствовала себя так, словно она предатель.
— Вивиан? Вы могли бы, несмотря на то что будете в Канаде, помочь мне связаться с Ма Биньяном? Вдруг он сможет свести меня с Таном Шаньдэ.
— Я-то могу, но вот он не сможет, — ответила она уныло. — Ма Биньян теперь вне круга Тана. Он потерял свой статус из-за того, что не смог принести Тану доказательства вашего отца. Тан стал меняться.
Последняя надежда Викки погасла.
— Это значит, что вы…
— Ма Биньян был моим «связным» с Таном, но Тан вдруг некоторым образом… проникся ко мне. Он назвал меня шанхайской женщиной.
— Это серьезный комплимент.
— Это так, но не в случае с Таном. Благодаря его окружению ему перестала нравиться честность и прямота. Боюсь, сила его раздражает, когда это касается его самого. Я потеряла веру в лидеров, Викки. Гораздо лучше те системы, которые могут защитить нас от лидеров.
— Но как можно что-то изменить без лидеров?