— Целься!
Чип приказал отделению с газом отступить назад, и первое отделение опять оказалось впереди, чтобы поймать последних смутьянов, когда банда разбежится, и приготовиться пойти по улицам и прочесать здания, чтобы восстановить мир и спокойствие. Банда продолжала откатываться назад.
Он уже готов был отдать приказ продвинуться еще и пригрозить гневом Божьим вместо нового залпа слезоточивого газа, когда по улице разнесся слух, что китайский губернатор Гонконга Аллен Уэй убит английскими войсками. История передавалась от одного к другому, обрастала невероятными подробностями с подачи провокаторов, гревших руки на глубоко укоренившемся чувстве, что их предали, и — как любая хорошая выдумка — выработала свою собственную внутреннюю логику. Англичане послали войска охранять золотой конвой, который должен был перегрузить золото на борт английского судна у Старого королевского причала. Аллен Уэй был двоякого мнения об этом грабеже и велел его остановить.
— Это — китайское золото, — слышали его протест. — Верните его народу Гонконга.
Высокий белокурый голубоглазый офицер гуйло сшиб его с ног, и маленький, крепенький солдат-гуркх ударил его ружейным прикладом. Аллен Уэй умер за своих китайских братьев.
— О чем это они болтают?
— Англичане убили губернатора Уэя.
— Скажите им, что губернатор Уэй жив. Он в больнице.
Ли перевел — его заглушал рев толпы.
Ветер принес неожиданный дождь. Мощные потоки воды смывали слезоточивый газ с пылающей кожи, и так же неожиданно банда опять взялась за свое.
— Расходитесь!
— Цин бин янь кван во!
— Второе отделение, вперед! Низкий угол. Целься. Огонь!.. Огонь!..
— Это их не остановит, сэр.
— Черт возьми, я сам вижу! — огрызнулся Чип, и сержант, который знал его десять лет, удивился, обнаружив, что у спокойного англичанина в жилах течет кровь.
— Третье отделение, вперед!
— Даай саам! — позвал третье отделение сержант. Полицейские с деревянными пулями двинулись вперед справа от газового отделения.
— Даай саам секшн яп даан.
Они зарядили винтовки деревянными пулями, а второе отделение разрядило свои ракетницы. Потом третье отделение встало впереди второго. Чип, сержант и ординарец пошли за ними и заняли позицию впереди линии.
Чип поднял свой мегафон.
— Расходитесь, или мы применим более крутые меры!
Ли перевел.
По толпе бандитов прокатилась волна. Из разбитых окон и развороченных магазинов высунулись лица. Чипу показалось, что авангард бандитов начнет разбегаться.
— Скажите им еще раз, чтоб расходились, или мы применим более крутые меры.
— Саам хой фау… — Но когда он закончил, стоящие напротив полицейских заорали во всю глотку воображаемые слова Аллена Уэя.
— Они свихнулись.
Стена бегущих людей, становившаяся все огромнее из-за примкнувших орущих, двинулась на полицию.
— О Господи! — пробормотал Чип, потрясенный их безрассудной отвагой. Сержант был прав. Десять тысяч людей сошли с ума и отбросили всякий страх.
— Третье отделение, под низким углом. Целься.
— Даай саам секшн, даай кок до миу юнь. — Голос ординарца Ли поднялся до истерически высокой ноты.
Восемь полицейских-китайцев направили свои пистолеты на приближавшуюся толпу.
— Огонь!
Один громкий хлопок — они все выстрелили разом, и низкий стон прокатился по бегущей массе. Восемь дыр появились в стене, словно ее прошибло ударами гигантского кулака. Тела рухнули, и люди стали падать на них, но стена продолжала двигаться. Кирпичи, бутылки и кустарно сделанные снаряды с бетоном полетели в авангардную линию взвода. Полицейские перезарядили пистолеты.
— Огонь! — скомандовал Чип.
Еще один громкий залп, на этот раз более разнобойный, и опять жуткий стон, когда передняя линия толпы впитала шквал легких деревянных пуль, словно живая губка. Толпа пошатнулась и приостановилась.
Град бутылок и камней полетел в полицейские ряды.
Парень из третьего отделения упал. Охрана грузовика, раньше подбиравшая пустые газовые баллончики, оттащила его. Чип вступил в брешь, чтобы лучше видеть.
— Сэр! На крыше.
Он взглянул наверх. Высоко на верху шестиэтажного здания, прямо над головой у взвода, на фоне пасмурного неба, расцвеченного красным неоном, наклонилась какая-то тень и обрела плоть, когда тот поджег горючую смесь.