— Тебе не нужно подкупать меня ради помощи Китаю.
— Я только говорю тебе то, что слышал.
— Из всех людей ты лучше других должен знать меня, — запротестовала Вивиан. У нее было такое ощущение, словно Ма ее предал. Все это звучало так, будто он забыл о всех сражениях, которые она выиграла для Китая, о том, сколько раз она рисковала. — Ты же знаешь, как было трудно бороться. И мне не нравится твой намек, что я честолюбива.
— Я просто говорю тебе то, что слышал от Тана. А что касается честолюбия, я никогда не сомневался, что ты честолюбива — ты болеешь за честь Китая.
Пораженная, она сказала:
— Мой отец никогда не был высокопоставленным партийным функционером, как ты, Ма Биньян. Ты никогда не знал, каково находиться у подножия пирамиды. У тебя нет права напоминать мне о преданности. Для тебя это всегда было игрой.
Ма улыбнулся.
— Мой отец не был человеком принципов, как твой отец, Вивиан. Преданность я обнаружил только в себе — самостоятельно. Ты принимала как должное сокровища, которых у других никогда не было.
Вивиан повесила голову.
— Мне очень жаль. Извини. Я не могу. Да и потом я просто не гожусь на роль губернатора. У меня нет квалификации, нет административных способностей и опыта — никакого политического опыта. Деловое сообщество увидит в этом назначении Китаем меня дурной знак. Ужасный.
— Тан выделил тебя, — настаивал Ма. — На него произвело впечатление, как ты управлялась с компанией «Лекко» Аллена Уэя.
— Хорошо, тогда скажи Тану, что оставить на этом посту Аллена Уэя — самый лучший способ успокоить мировое деловое сообщество. А что до его высказывания о назначении губернатора — ты преувеличиваешь. Тан может назначить такую женщину, как я, на пост официального консультанта, но не губернатора, не главы исполнительной власти.
Ма Биньян быстро продолжил:
— Тогда почему бы тебе не попросить его о должности в «Лекко»?
Она знала, что студенческий лидер будет говорить что угодно, лишь бы уговорить ее. Он был умный, скорым на язык, поэтому и прожил так долго. Она была его последней возможностью вернуть доверие Тана. Она знала все это. И проблема для нее была в том, как сильно ей хотелось поверить ему.
— Что именно сказал Тан?
— Тан сказал — я цитирую его: «Я дам Гонконгу шанхайскую женщину».
Ее сердце заколотилось от открывавшихся перспектив. То, что она может сделать… имея твердое место в правительстве… при поддержке прямых личных связей с высшими чинами в Пекине, — то, что они все смогут сделать… что изменится в Китае в новом столетии, в которое вступает страна…
— Конечно, — сказал Ма Биньян, — сначала Тан должен столкнуть Чена с поста премьера. А для этого ему нужна вся помощь, какую он только сможет найти.
— Конечно.
Глава 35
Уолли Херст тяжело дышал от влажной полуденной жары, подавляя уколы страха, когда он вытянул шею, чтобы различить «Инвернесс» Макфаркаров в бесчисленном море джонок и сампанов, сновавших туда-сюда по «убежищу от тайфунов» Козвэй Бэя.
— Прихватили с собой?
— Что?
— Ну, не знаю — то, что вы собираетесь отдать Тану, — выдавил он из себя. — Вы сказали, что пытаетесь вовремя открыть отель «Голден Экспо», и я решил, что у вас есть кое-какие материалы для Тана, я прав?
Он взглянул на ее сумку через плечо.
Викки потрогала пальцами ожерелье. Китайский компрадор нервировал ее своей суетливостью.
— Расслабьтесь, Уолли. Мы не сойдем с катера, если будет небезопасно.
— Извините. Толпы нервируют меня.
— Да, наверное, круто на китайской стороне.
— Очень, — засмеялся он напряженно. — Иногда я удивляюсь — зачем я ввязался в такой бизнес.
Его жена вращала своими воровато-подкрашенными глазами, как испорченный ребенок. Викки подумала, что отзыв ее отца об уме Лин-Лин был необычно щедрым и снисходительным, и она гадала — имеет ли Херст хоть малейшее понятие о том, что он у нее под каблуком.
Она доводила Викки до помешательства своей непрерывной болтовней о храбрости Тана Шаньдэ, о возможностях маневренности моторных яхт в «убежище», слухах о вторжении Народно-освободительной армии и трусости смутьянов, которые, как она сказала, заслуживают того, чтобы их шлепнули, за исключением их вожаков, которых сначала нужно пытать. Все это извергалось с определенной наивной сметливостью и оживленностью, что, может, и было бы мило минут на пять, но не в такой сумасшедший день, особенно когда столбы дыма поднимались то там, то здесь на берегу гавани. «Инвернесс» запаздывал, и бесчисленные лодки стремились к выходу из «убежища». Она охотно бы избавилась от Лин-Лин, если б не ее кузен-телохранитель у Тана.