— Добро пожаловать на борт, ваше высочество, — пророкотал он. — Почти уже было отплыли без тебя.
Викки перекинула свою дорожную сумку через ряд спасательных кругов и поясов и полезла вслед за ней. Отец схватил ее руку и втащил на палубу из тикового дерева. Потом он удивил Викки энергичным, необычно любвеобильным поцелуем. Он казался каким-то другим, подумала она, — лет на десять моложе и немного на взводе.
— Заводи моторы! Поплывем с ветерком!
— Лучше делай это побыстрее, папочка. Все в яхт-клубе говорят, что Ту Вэй Вонг собирается захламить бухту.
— Он запускает эту побасенку для того, чтобы контролировать цены в Козвэй Бэе. Ай Цзи, снимайся с якоря! Шевелись! Шевелись!
Моторы «Вихря», тихо рокотавшие, содрогнулись и заработали в полную силу. Ай Цзи снял шхуну с носового якоря, а Хуан поднял кормовой якорь. Оба они двигались спокойно и уверенно среди гостей, собравшихся на палубе. Винты вспенивали воду — яхта отплыла.
Деревянные, с высокой кормой джонки нависли над узким проливом, который казался такой же щелью, как и улочки китайских кварталов города. Рой маленьких лодок сновал по воде, и тысячи якорных цепей были воткнуты в воду под такими углами, что стали настоящей угрозой для неопытных и нерасторопных моряков.
— Возьмите штурвал, ваше высочество.
Застигнутая на половине зевка, Викки подчинилась отцу.
Ай Цзи уступил ей большое хромированное колесо с двусмысленной улыбкой. Викки сбавила скорость. «Вихрь» был длиной в шестьдесят семь футов, и Ай Цзи вел его на несколько узлов быстрее, чем рискнула бы Викки, — у нее нарушились суточные биоритмы в связи с перелетом через несколько часовых поясов, да и ее отец, похоже, ждал, что она врежется во что-нибудь.
Наперерез «Вихрю» из бокового канала выскочила одна из клубных лодок-сампанов, таща на буксире яхту.
— Проклятье!
Викки взглянула на отца и вдруг поняла, что он, наверное, уже давно заметил медленно движущиеся мачты в боковом канале, но ничего ей не сказал.
Викки нашла кнопку, и раздался возмущенный гудок.
Старая женщина на сампане его полностью игнорировала.
— Мне взять штурвал? — спросил отец.
Викки пустила оба мотора на реверс.
Громкий смех Хьюго, который уже переоделся в майку с надписью «Носись по лагуне на стаксельной шхуне» и тащил шкоты кливера [15]на кокпит, привлек внимание всех находившихся на палубе.
— Почему ты не скажешь ему, чтобы он перестал подшучивать? — спросила Викки мать, сидевшая по-турецки на корме. — Ты яхтсмен, а не лоцман. Это дело Ай Цзи.
Викки улыбнулась неопределенной улыбкой. Помощь с кормы она оценила бы больше, если бы мать не выпила уже третью банку пива. В сущности, мать была права. В молодости Салли Фаркар, будучи капитаном женского экипажа, победила в престижных гонках яхт «Чайна си рейс», и у нее было типичное презрение яхтсмена к проводке шхуны по гавани. Но мать не понимала сути состязаний Викки с отцом: победа была важнее, чем правила игры. А еще лучше поменять игру.
Оба винта вспенивали воду за кормой «Вихря», тормозя продвижение вперед, и Викки повернулась спиной к драме впереди и взглянула на корму. Небрежным движением она сняла свои длинные сережки и укоротила цепочку, на которой висел кулон-дракон. По-прежнему не оборачиваясь, она завязала волосы в хвост.
Открыть уши, чтобы лучше чувствовать силу и перемену ветра, — этому трюку она научилась у матери, но сейчас ее целью было видеть лицо отца, чтобы понять по его выражению — достаточно ли она пустила моторы на реверс для остановки шхуны, прежде чем Викки покалечит его любимый «Вихрь».
На его лице застыла холодная улыбка. Темно-голубые глаза смотрели на Викки бесстрастно. Он уже угадал ее новую игру и не даст ей ключ к разрешению проблемы. Она должна либо полагаться на себя, либо искать подсказки на лицах других.
— Ай Цзи, — мягко предостерег Дункан Макинтош, и его матрос сразу же послушно стал проявлять интерес к тысячам бело-серебристых зданий на берегу, сверкавших в лучах солнца. Салли выуживала очередную банку пива из холодильника. Двух других гостей, стоявших на корме, Викки не знала: рыжеволосого бородатого американца средних лет, смотревшего на пенившуюся позади воду, и красивую китаянку.
В ней есть шанхайская кровь, догадалась Викки, глядя на прелестные черты лица и черные как уголь глаза за стеклами очков в золотой оправе. На ней была белая рубашка-поло и свободные брюки.
Викки сразу же отбросила мысль, что девушка могла быть подружкой матроса: может быть, Чипа — красивого инспектора Королевской полиции Гонконга, часто плавающего вместе с отцом. И хотя китаянка, казалось, немного заинтересовалась дуэлью между отцом и дочерью, ни она, ни американец не могли иметь ни малейшего представления о том, в чем суть коллизии, и поэтому Викки перестала о них думать.