— Вы знаете, он не уедет из Гонконга.
Викки удивленно посмотрела на китаянку:
— Может быть, у нас не будет выбора в будущем году, — стала она объяснять терпеливо. — Мы всегда должны быть готовы сорваться отсюда, если дела на границе будут совсем скверными и Народно-освободительная армия оккупируют Сентрал-стрит. Или служба госбезопасности начнет арестовывать деловых женщин, чтобы сделать их более сговорчивыми.
Вивиан не улыбалась.
— Ваш отец должен будет остаться в Гонконге послепервого июля девяносто седьмого года.
— Вы не понимаете. Конечно, наша семья неприехала прямо из Англии, чтобы сколотить состояние за пять лет. Мы беженцы, такие же, как многие китайские семьи. Отец моей матери уехал из Шанхая в двадцатые годы; преступные триады, [19]типа «Зеленой банды», сделали работу на таможне для честного человека смертельно опасной для жизни.
В старом Шанхае, самом коррумпированном городе на побережье Китая, китайские банды держали под контролем полицию, были в относительном мире с иностранцами-бизнесменами, но были далеко не столь сговорчивы, когда дело касалось попыток вмешаться в их контрабандные дела.
Отец убежал от коммунистического «освобождения» в сорок девятом году. Мы стали жить здесь. Сегодня мы последний независимый британский торговый хонг в Гонконге. Но мы такие же беженцы, как и любой китаец, и поэтому не думайте, что Макинтоши-Фаркары пальцем не пошевелят, чтобы спастись.
Вивиан ответила спокойно, но твердо, так, словно она не слышала ни слова из того, что сказала Викки:
— Гонконг — как штурвал этой яхты. Вашей яхты. Гонконг — это руль для Китая. Ваш отец это понимает. Куда идет Гонконг — туда идет и Китай. Вперед к свету или назад во тьму.
— Что ж, если этот штурвал сломается, мой отец отправит меня в Нью-Йорк.
— Гонконгцы, которые здесь процветают, должны остаться. Это их долг. Они и есть этот штурвал.
— Но все же… в случае чего… в какую страну вы имеете паспорт? В Канаду?
— У меня нет паспорта.
Викки была удивлена. Она еще не встречала ни одного гонконгца из более менее состоятельных слоев, кто бы не добыл себе паспорта, — работая ли за рубежом, вложив наличность в других странах или женившись.
— А почему?
— Я верю, что тревожные времена обостряют ум.
— Обостряют ум? Да они будут оттачивать его в воспитательно-трудовом лагере. Вы можете кончить жизнь, пася свиней в Монголии [20]лет эдак десять.
— Я гонконгская китаянка, — ответила Вивиан просто и убедительно. — Здесь мой дом.
По-донкихотски, до предела безрассудно. Может быть. Но в этом была своеобразная храбрость. Или покорность? Чувствуя себя неуютно, Викки вдруг подумала о своих убеждениях, о которых она редко вспоминала. Интересно, будет ли она когда-нибудь следовать им так же недвусмысленно?
— И здесь дом вашего отца.
Это был больной вопрос.
— Похоже, вы очень в этом уверены.
— Вовсе нет, — поспешно отрезала Вивиан. — Наверное, я, как китайский компрадор, надеюсь,что ваш хонг останется в Китае. На мой взгляд, это разумная и небеспричинная надежда, не так ли?
— Конечно, — согласилась Викки. — Я тоже на это надеюсь. Гонконг — одно из лучших мест в Азии, где можно заниматься бизнесом.
— И мы, — добавила Вивиан с более дружелюбной улыбкой, — не хотим снова стать беженцами.
Но Викки не стало легче от маленькой уступки Вивиан. Она чувствовала странное беспокойство, смутную и неопределенную тяжесть, которые проникали в ее мысли, и вдруг поняла, что у нее нет больше твердой уверенности, что плохое не может случиться. Может быть, это слухи о Ту Вэй Вонге так расстроили ее? Но Викки подумала: нет, не то. Это были звоночки, предупреждающие о чем-то более страшном.
С кормы раздался голос отца, и Вивиан резко подняла голову. Он и Ай Цзи наконец-то установили кливер, и тайпан наказывал Чипу держаться по ветру. Паруса надулись. Яхта слегка накренилась. Мотор стал работать глуше, и можно было даже слышать звук кильватерной струи. Викки отвела взгляд, чтобы не видеть сияющего лица Вивиан. Чувствуя, что ноги ее подкашиваются от шока, уныния и страха, Викки поняла, чьей подружкой была китаянка.
Глава 4
Викки смотрела на мать, открывавшую новую банку пива, а потом прижавшую покрытую капельками воды холодную банку к щеке. Нет, этого просто не может быть!