— Нет, не знает. И я благодарен, что ты оставила все как есть. Ни к чему причинять ненужную боль.
— А как у тебя с прикрытием?
— Что?
— Что подумают все: почему она на борту? Что подумает мама?
— То, что есть на самом деле. Вивиан Ло — ценный служащий в моем штате. Я полагаюсь на нее в переговорах и на ее чертовски хорошие советы — как держать в руках китайцев, как с ними общаться.
— Питер знает китайский.
Питер Макинтош жил в Китае — сначала, когда был студентом, потом — учителем.
— Твой брат белый. Гуйло. Мне неважно, какой он специалист по Китаю, я знаю одно: он всегда будет басурманским бесом, в лучшем случае — забавной зверюшкой в их глазах.
— А Хьюго знает?
— Конечно, нет.
— Что ты хочешь этим сказать: «конечно, нет»? Хьюго твой наследник и последователь. Новый будущий тайпан.
— Он узнает тогда, когда и если ему будет нужно знать, — и не раньше. Я не хочу, чтобы мои дети выбирали между мной и их матерью. Только ты знаешь, и то потому, что так умна.
— Женщины наблюдательны, папочка. У них есть глаза.
— Женщины, черт побери! Я научил тебя наблюдать. Как и многим другим вещам.
— Встречному огню?
— И этому тоже.
— Ах, папа, как ты мог?
Что-то в неожиданной свирепой улыбке Дункана Макинтоша сказало Викки, что он просил прощения.
— Лучше спроси, как бы я не мог, и прежде чем ты это сделаешь, ваше высочество, не забудь, что ты не имеешь права судить.
Викки отскочила, словно он дал ей пощечину. Она думала, что ей удалось загнать разъедающую боль и чувство вины, мучившие ее из-за неудачного замужества и недавнего разрыва со своим парнем, в самый далекий и темный уголок памяти, но отец опять сделал ей больно несколькими намеренно выбранными словами.
— Папа, как ты можешь сравнивать мой развод десять лет назад с тем, что ты делаешь с моей мамой? Джефф был несчастным парнем, за которого я вышла замуж потому, что ты настоял на этом. И я знаю, почему. У его отца был универмаг, который тебе очень понравился. Я была слишком молодой или глупой, настолько глупой, что ты мог манипулировать мной.
— Твоя мать мне сказала, что ты порвала с Родом Дуайером. Сколько протянулось с этим, три года?
— Прекрати! — вспылила Викки. — Все так вышло потому, что я пыталась спасти твой проклятый отель.
— Джефф баловался наркотиками. Род, как мне показалось, пил. С тобой, наверное, забавно жить, как со мной.
Дункан Макинтош усмехнулся — неожиданная вспышка ослепительно-белых зубов и пронзительно-ярких глаз, — китайцы, всегда находившие меткое слово, прозвали его Драконьим Лицом. На какую-то долю секунды сокрушающая атака его выверенного шарма обезоружила Викки.
— Ох, папочка, зачем ты это делаешь?
— Я снова живой, — ответил он просто.
Ее сочувствие испарилось быстрее, чем его усмешка. И она снова ощутила боль и страх: как эта интрижка отразится на ее матери?
— Ты можешь еще что-нибудь сказать, кроме того, что думаешь только о себе?
— Нет.
— Думаю, то, что ты ломаешь жизнь моей матери, заслуживает объяснения подлиннее.
— Его нет. И я не жду, что девушка твоих лет поймет.
— М-м, понимаю, ты уже хорошо знаком с «девушками моих лет». В сущности, она выглядит моложе меня.
— Она твоя ровесница. Вы обе — дети года Дракона.
1964 год был годом Дракона — по китайским понятиям, в этот год здорово родиться.
— Любовница-дракониха для Драконьего Лица? — скорбно улыбнулась Викки.
— С ней легче поладить, чем с Драконьей Дочкой.
— О-о, в этом-то я не сомневаюсь. И к тому же такая соблазнительная. Такая сдержанная и себе на уме. И так любит его «оттачивать».
— Не надо, — он оборвал ее с настоящей угрозой в голосе. — Не суди, пока не узнаешь.
Викки в упор посмотрела на него:
— А что, предполагается, что я должна ее узнать?
Ай Цзи выглянул из люка и увидел, что они застыли друг против друга, как пара боксеров-тайцев, готовых нанести удар.
— Извините, Мисси.
Викки посторонилась, а потом они с отцом, словно по молчаливому обоюдному согласию, пошли на узкую, огороженную поручнями площадку, далеко выдававшуюся вперед над водой. Нос поднимался и опускался на волнах, создавая две шумные, обтекающие корпус волны, и всплеск воды позволил им говорить, не будучи услышанными посторонними. Отец остановился и повернулся к ней лицом. Она шла и смотрела на него, потом оглянулась назад на корму — сквозь чащу мачт и снастей. Ай Цзи ждал сзади, примерно в двадцати футах. Он смотрел на море, становившееся все неспокойнее, — волны вздымались все выше, и солнце казалось все меньше в желто-сером небе.