Лицо старой ама стало неподвижным и непроницаемым, как глянцевая погребальная урна.
— Боже правый! Как будет на этом чертовом китайском «очки»?
— Нань гэн, — шепнула девочка тетушке Чен. — Леди говорит, что мне нужны очки.
— Нань гэн? Спроси у этой басурманки — может, нам купить еще и мотоцикл?
— Школа…
— Неправильно, — вмешалась золотоволосая Виктория. — Очки будет янь гин.
Девочка ее вежливо поправила:
— Янь цзин. Вы говорите на безукоризненном путунхуа. Но, к сожалению, моя бедная ама — кантонка.
Отец Виктории засмеялся:
— Как она вас поддела, ваше высочество! Хватит с тебя этих уроков китайского. Будем надеяться, что верховая езда пойдет тебе больше на пользу.
Виктория вздрогнула, когда отец засмеялся над ней. Ее розовые щеки залились пунцовой краской, и девочка почти физически ощутила обиду, сквозившую в глазах Виктории. Но уже в следующую минуту она резко выпрямилась, высоко вскинула подбородок и ошеломила девочку отрывистой гневной отповедью собственному отцу.
— Путунхуа — государственный язык Китая, папочка.
— Но мы живем не в Китае, мы живем в Гонконге.
Ее мать стрельнула в мужа укоризненным взглядом и успокоила дочь быстрой лаской по плечу.
— В Китае говорят на разных диалектах. Их очень много. В Шанхае они говорят на шанхайском, на фуцзяньском — в провинции Фуцзянь. А здесь, в Гонконге, даже нашикитайцы говорят на кантонском, потому что первоначально они были выходцами из Кантона. Но государственный язык Гонконга — английский. И был им с давних пор. И ты, — она снова наклонилась над девочкой, — говоришь по-английски. Очень хорошо.
Она порылась в своей сумочке с роскошной золотой застежкой.
— Вот она! Ты возьмешь мою визитную карточку и скажешь своему учителю, что Тай-Тай говорит — тебе нужны очки. Ты знаешь, что такое очки?
Девочка онемела. Тай-Тай! Жена тайпана. Царица могущественного британского торгового хана. [3]Это все равно что встретить саму Тинь Хао.
— Поняла?
— Да.
— Возьми эту карточку. Отдай ее своему учителю.
«Салли Фаркар-Макинтош, — было напечатано витиеватым шрифтом. — Пик-хаус».
— Вот и твой автобус. Давай-ка беги.
Тетушка Чен потащила ее, и гуйло-тайпан засмеялся:
— Отличное шоу, мамуля. Пойдем, Виктория. Хватит с твоей мамочки добрых дел на сегодня.
Виктория и девочка разом оглянулись. Их взгляды встретились за мгновение до того, как автобус тронулся. Виктория вскинула голову — ее золотые косички разлетелись в стороны, как солнечные лучи, показывая свои уши. От зависти у девочки перехватило дыхание. На ней были самые красивые нефритовые сережки, о каких только можно было мечтать, — пара сверкающих зеленых драконов. Потом Виктория отвернулась, даже не взглянув на нее больше, и взяла за руку мать.
В тот свой первый день в школе девочка сидела, выпрямившись и держа карандаш в одной руке, листок бумаги в другой, и ловила каждое слово, произносимое преподавателем английского языка.
Это было непросто — его акцент сильно отличался от привычного выговора отца. Очень важно быть прилежными учениками, говорил учитель. Прилежные ученики награждались чем-то, что называлось стипендией. Эти стипендии позволяли хорошим ученикам поступить в технический колледж, а может, даже, если они будут очень, очень хорошими, в университет. И тогда, когда вырастут, они смогут поступить на государственную службу к англичанам, которые правят Гонконгом. Хорошие ученики учатся в поте лица, слушаются своих учителей и молятся Богу.
А теперь, чтобы Бог и государственная служба знали, кто они такие, он присвоит каждому ученику подходящее английское имя. Он назвал ребенка, сидящего в начале первого ряда, Энтони. После Бэннетт шла Каролин. Когда добрались до Деборы, девочка поняла принцип, по которому учитель изобретал имена. Умея быстро считать, она мгновенно сообразила, что ее новое имя будет начинаться с буквы «В», и усмотрела в этом знак свыше — улыбку богини Тинь Хао. Она внутренне подготовилась и, когда учитель Подошел к ней, сделала нечто из ряда вон выходящее. Она черпала свою отвагу из доброты, которую к ней проявили на улице, и из почтения, с которым директриса отнеслась к карточке Тай-Тай, пообещав немедленный осмотр окулиста. Но львиная доля ее храбрости зиждилась на безотчетном желании, чтобы у нее была такая же мать, как у девочки с золотистыми косичками и сережками-драконами.
— Вивиан, — назвал ее учитель.