— А не могла бы я быть Викторией?
— Прошу прощения?Что ты сказала? Встань, когда разговариваешь со мной!
Девочка подпрыгнула из-за парты. В ужасе она прошептала:
— Не могла бы я стать Викторией?
— Викт оллия, — передразнил учитель акцент ребенка. — Викт оллия— это имя великой английской королевы. А ты не королева Англии. Ты маленький китайчонок. Садись на место,Вивиан.
Она притащила домой свое имя, как грязную голову куклы, которую нашла на улице. Она была уверена, что они не позволят ей оставить его себе. Матери все еще не было. Отец молча смотрел на искусственный цветок в его руке.
— Если ты коснешься киновари, — прошипела тетушка Чен, — у тебя будут красные пальцы.
Отец Вивиан слегка шикнул на старуху. Он повторял новое имя, пробуя его на язык.
— Вивиан. Славное имя, — произнес он наконец. — Славное имя для нового дома.
Она не сказала ему про Викторию — первый секрет, который она от него утаила. Но все же он заметил, что она взволнована.
— Но у тебя по-прежнему есть твои собственные имена. А это — просто еще одно.
Она устроилась у него на коленях, зная, что скоро ему придется уйти на работу — готовить в ресторане, и открыла книжку, которую дал ей учитель. Она знала больше, чем остальные дети, — отец научил ее читать так же хорошо, как и говорить. И сейчас она прочла ему первую английскую фразу, которую они выучили в школе:
— «Гонконг — маленький рыболовецкий порт на южном побережье Китая». Как это может быть? — спросила она.
Когда мать водила ее на Стар Ферри, она своими собственными глазами видела, что Гонконг — город гигантских домов, рычащих машинами дорог и десяти тысяч кораблей. Разве они с отцом не видели его красные мерцающие огни весь путь от Китая?
Отец обернулся и посмотрел на то, что они называли библиотекой. К этому времени в углу комнатушки скопилось немало того, что можно читать и по чему можно учиться: старые книжки, принесенные родственниками, которые готовили и прибирались в домах гуйло; глянцевые журналы, оставшиеся от матери; выброшенные за ненужностью яркие буклеты, изданные Ассоциацией туризма Гонконга. Он развернул карту для туристов из отеля «Пенинсула», где старший сын его двоюродного брата работал официантом в ресторане.
Что такое Цзин Ша Цзуй? Как-то раз они шли по Натан-роуд, глазея на тамошние рестораны, клубы и дорогие магазины. Но на кантонском «Цзин Ша Цзуй» означает «длинная песчаная отмель» — название, которое выбрал бы какой-нибудь рыбак. А Шэ-О — на восточном берегу острова Гонконг, где богатые гуйло играют в гольф? Что значит «Шэ-О» на кантонском? Ведь же не «богатые тайпаны, играющие-в-гольф», нет?
— Нет, — хихикнула она. (Это значит — скалистый берег. Еще одно рыбацкое название.) — Я не понимаю.
Она понимала, но ей хотелось, чтобы он поговорил с ней еще.
Ему уже было пора идти на работу, и поэтому он закончил разговор, сказав, что за свою короткую жизнь он пришел хотя бы к одному неоспоримому выводу.
— Все это означает, Вивиан, что в Китае все меняется слишком быстро, чтобы это можно было остановить.
— Но здесь не Китай, — словно эхо, повторила она слова тайпана. — Мы живем в Гонконге.
Широкая улыбка осветила лицо отца — человека, неожиданно вставшего на твердые ноги, и в это мгновение он был не рабочий у штамповального станка, и не повар, и не нищий беженец, а учитель в Срединной империи.
— Гонконг — это Китай, — сказал он. — Твой Китай.
Книга первая
КРАСНАЯ ДЖОНКА
Июль 1996 года
Глава 1
Обычно сойдя с самолета, Викки Макинтош прорезала Гонконг на привычной ей предельной скорости. Быстрая езда — отличное средство против мыслей. Чем быстрее — тем лучше. Задержка на таможне на этот раз покончила с этой игрой в самом начале: у нее было достаточно времени, чтобы почувствовать, что она возвращается домой, как загнанный кот с поджатым хвостом.
Репортер из сплетнюшного журнала «Тэттлер» бежал за ней, спрашивая, что привело дочь Дункана Макинтоша назад в Гонконг.
— Бизнес с тайпаном.
Она изобразила для его камеры ослепительную улыбку и поспешила дальше — миниатюрная женщина с белокурыми до плеч волосами, точеной фигуркой, тонкой талией и независимым взглядом голубых глаз, хорошо скрывавшим заманчивые мечты и внутренние сомнения. На ней была яркая майка и широкие брюки, прелестные сережки и потрясающий золотой кулон — свернувшийся дракон с большим глазом из нефрита.