— Очень скверно, Мисси. Говорят, китайские войска пересекут границу, если будут продолжаться беспорядки.
Гонконг всегда пек, как блины, самые свежие и ядовитые сплетни в Азии, и старый шофер-китаец, ярый любитель почесать язык, болтал без умолку. Викки сравнивала его полоумный рассказ — словно речь шла о конце света — с тем, что слышала в аэропорту.
— Я слышала, что Китай собирается просить англичан остаться после переворота управлять гражданской службой.
— Я тоже слышал, — радостно подхватил Ай Пин и начал рассказывать еще более дикую байку о том, что будет твориться, когда Великобритания передаст Коронную колонию Гонконг Китайской Народной Республике после «переворота» — на языке Викки, или «смены флага», или просто «девяносто седьмого» — как называл это Ай Пин. — Говорят, Ту Вэй Вонг — сэр Джон Вонг Ли, миллиардер, самый богатый судовладелец и самый жадный до преумножения своей недвижимости магнат, — собирается начать закапывать мусор в Козвэй Бэй — самой безопасной во время тайфунов бухте, где королевский яхт-клуб Гонконга держал на якоре свои суда со времен «опиумных войн». [4]
— Как моя мама? — перебила его Викки, приближаясь к главному.
— Тай-Тай чувствует себя превосходно, Мисси.
От Викки не ускользнул его осторожный тон, и она испугалась, что это означает — мать снова начала пить.
— А Хьюго и Питер?
— У братьев все отлично, Мисси. У мистера Питера новая девушка.
— Да, я знаю. Мэри Ли.
Питер писал ей о ней — в довольно радужных тонах.
— Ли — хорошая семья.
— А как мой отец? — спросила она наконец, когда Ай Пин направил «даймлер» к роскошной стоянке у отеля «Пенинсула». — Как мой отец?
— У тайпана дела идут прекрасно, он чувствует прилив новых сил, — ответил старик, взглянув в зеркало на нее. Но прежде чем Викки успела спросить, что он имеет в виду, швейцары из «Пенинсула» — мальчишки, одетые в белую униформу, — бросились, чтобы помочь ей выйти из машины.
— Добро пожаловать домой, Мисси, — усмехнулись они. — Тай-Тай ждет.
Холл отеля был бежевый с позолотой, просторный, с высокими потолками. Викки украдкой отыскала взглядом столик матери и направилась к ней, но потом, приглядевшись повнимательнее, быстро спряталась за резную колонну. Совершенно очевидно — Салли Фаркар-Макинтош решила, что ее дочери понадобится больше времени, чтобы выбраться из бардака аэропорта, и она может спокойно выпить бокал-другой утреннего шерри.
Викки ждала с бьющимся сердцем, с какой-то странной пустотой в голове, не в силах встретиться с матерью лицом к лицу; она заметила взгляды официантов, ждавших, когда та осушит свой бокал. Их было трое, наготове — потому что мать была воистину имперской особой. Все в Салли Фаркар-Макинтош — начиная с манеры скрещивать длинные ноги и кончая разворотом плеч и высоко вскинутым подбородком — наводило на мысль, что у этой важной кавалерственной красавицы есть в гавани эсминец, который только и ждет ее знака в случае, если туземцы окажутся недостаточно почтительными или расторопными.
Она была белокурой и загорелой, гораздо выше Викки, с россыпью веснушек вокруг глаз и царственным загибом кончика носа. Будучи довольно крупной, она обладала даром зрительно приуменьшать свои аксессуары, нечто вроде оптического обмана, так, что ярко-красный лак для ногтей и каскад золотых украшений — многочисленные кольца, браслеты с бриллиантами, большая ажурная цепочка, серьги и часы «Роллекс» — казались не грешащими против чувства меры. Вполне респектабельно.
Опустевший наконец бокал немедленно исчез.
Викки побежала к матери. Поцелуй и короткое объятие, во время которого Салли успела незаметно освежить свое дыхание мятным дезодорантом для полости рта, поток слов о полете, уличном движении, одуряющей жаре. Потом наступило неожиданное молчание — по негласному соглашению мать и дочь избегали таких обширных и важных тем, как пьянство, жизнь почти на краю света, замужество, развод и отсутствие внуков. Викки писала ей о разрыве со своим парнем. Салли хотела знать подробности, но дочь отшучивалась, говоря, что собирается прожить до конца своих дней одна, и перевела разговор на местные слухи и сплетни.
Никуда не денешься — уже зловеще замаячил переворот. Друзья складывают вещи и уезжают «домой» в Англию. Любовные интрижки переживают новый пик популярности, и «все» покупают дома на юге Франции. Муж одной из одноклассниц Викки пошел в гору, когда нанялся управлять одним старым английским торговым ханом, который прибрали к рукам китайцы.
4
Агрессивные войны Англии против Китая в середине XIX в., целью которых было превращение Китая в зависимую от Англии страну.