Наш примвер оторвался от земли и полетел к побережью.
— Что конкретно ты хочешь узнать? — уточнил Марун, посматривая на меня и ожидая водопад вопросов.
— Где и как ты учился? Что-нибудь забавное из своих воспоминаний о школе.
Марун выдохнул при этом, вытаращив глаза.
— До пятого класса я учился в местной школе с углубленным изучением точных наук, — начал он свой рассказ.
— Математика, алгебра, геометрия?! — мои брови взлетели вверх.
— И физика, и тригонометрия, и высшая математика! — добавил Марун.
— Ух ты! Как же ты после этого докатился до истфака, ведь ты, оказывается, не гуманитарий! — воскликнула я.
— Всякое бывает в жизни, — как-то уклончиво произнес он. И я почувствовала, что он не хочет об этом говорить.
Мой детектив неожиданно приземлил примвер рядом с разломом в скале в двух метрах от моря. Вылез на улицу и под моими округлившимися глазами стал быстро раздеваться.
— Ты что, собираешься купаться?! — я была в шоке, — Осенью?
— Это моя традиция. Когда приезжаю домой: всегда плаваю в море, — и, зайдя глубже, он нырнул.
Восторженно наблюдая за ним, я села на песок. Марун вынырнул и, быстрыми гребками рассекая волны, плыл все дальше от берега. Он был уже далеко, так что я, встревоженно вскочив на ноги, подошла к самой линии прибоя и стала всматриваться, щурясь от солнца. Но никого не видела. Сердце отбивало быструю дробь. И тут у меня за спиной раздался голос:
— Кого-то потеряла?
Я обернулась. Улыбаясь во всю варежку, Марун подошел ко мне и, часто дыша (наверное, очень быстро пришлось плыть обратно), схватил меня на руки.
— Пусти, ты мокрый! — вопила я. А он у уже зашел по колено в море и бросил меня прямо в одежде в набежавшую волну. Нахлебавшись соленой воды, я кое-как вышла на берег, и обиженная стала снимать одежду и выжимать ее.
— Прости, я не удержался! — со смехом произнес он и полез в багажник за моей сумкой.
Я переодевалась, не произнося ни слова, и даже не смотрела в его сторону. Он подошел ко мне уже одетый и встал передо мной на колени.
— Как мне искупить свою вину? О, прекрасная Солари! — его глаза умоляюще смотрели на меня.
— Я что-нибудь придумаю, — милостиво проговорила я и подала ему руку для поцелуя.
Он коснулся губами моих пальцев, а потом вскочил на ноги, сгреб меня в объятия и накрыл своим ртом мои губы. И моя обида мгновенно исчезла, уступив место сладкому трепету.
— Скажи, что прощаешь меня, — сквозь прерывистое дыхание проговорил Марун, — а то я не остановлюсь на поцелуе. — И в доказательство своих слов куснул меня за мочку уха, а руками проник под кофточку, игриво пробегая пальцами по спине. У меня перехватило дыхание, а тело, замерзшее от холодной морской воды, горело, ожидая новых ласк.
— Марун, мы так не доедем к тебе домой до самого вечера, — напомнила я ему цель нашего путешествия.
— Жестокая, как все красавицы, — ворчливо пробормотал он и с сожалением, оторвавшись от меня, поплелся к примверу.
Уняв свое возбужденно стучащее сердце, я села рядом с ним.
— А ты хитрец, ловко ушел от рассказа о себе, — упрекнула я его.
— Уверен, обо мне ты скоро узнаешь даже больше, чем я бы хотел.
Он посмотрел на мои вздернутые от изумления брови.
— Тетя Полетт об этом позаботиться, — пояснил он, пряча улыбку.
— А что она всем твоим предыдущим девушкам о тебе рассказывала? — поинтересовалась я, исподтишка поглядывая на Маруна.
— Я никого к себе домой никогда не возил, — буркнул он мрачно. А у меня сердце подпрыгнуло от его слов.
Это означало, что я для него была особенная! И у меня в душе разлилось тепло от осознания счастья. Только бы не спугнуть это чувство!
Дома стали попадаться реже. Мы пролетали все больше мимо виноградников, полей с золотой пшеницей. Пейзаж сменился. Теперь в окне мелькали сады, в которых работники собирали урожай. А мы все мчались вперед. Наверное, снова спустились ближе к морю, потому что стал задувать влажный ветер, да и среди деревьев уже встречались пальмы и меранты — цветущие деревья с черным стволом и гроздьями сладких сочных плодов, похожих на дыни.
Я увидела большой белый дом с серой крышей. Он ютился около обрыва с узкой тропинкой, спускающейся с него к дикому пляжу. Вокруг дома был сад со множеством фруктовых деревьев. Круглая беседка, увитая цветущими вьюнами, спряталась в зарослях азалий.
Марун приземлил примвер прямо перед входом в сад, в который вела низкая калитка, висящая на плетеном заборе. Бэрс взял меня за руку и повел через сад к дому. У меня от волнения сердце пустилось вскачь. Дверь в доме оказалась не заперта, поэтому мы тихо вошли внутрь. А я так и застыла на пороге, оглядываясь по сторонам. Все бледно-желтые стены были расписаны диковинными цветами, растениями, какие растут только в тропиках. Из кустов то тут, то там высовывались дикие звери, а на деревьях сидели яркие птицы, совсем как живые. Казалось, вот зашумишь, и они все дружно вспорхнут вверх. Я будто оказалась в джунглях. Эффект был потрясающий! Я поняла, что это творение Гаэль, ведь Марун говорил, что она очень талантливая художница.