— Парадокс дежавю!
От этих слов я ощутила, как каждый атом, из которых я состою, аккумулировал такую колоссальную энергию и прокатил ее волной по всему телу, будто я ходячая электростанция! И в мгновение световой клубок замер прямо у меня перед носом и схлопнулся, всосав в себя густой воздух. А англичанина оттолкнула от меня некая невидимая сила. Я сама от себя была в шоке: «Это что, я тоже так умею?» Но адреналин, кипевший в крови, не давал мне расслабиться. Надо было бежать отсюда, покуда лже-посол не начал опять плести новые парадоксы (опять это слово!).
После моей очередной попытки открыть дверь я услышала шаги в коридоре. Щелчок. В зал попытался войти Горин собственной персоной. Я не стала ничего говорить, просто схватила его за руку и потащила прочь по коридору, по лестнице, к выходу. Только, оказавшись на улице перед гостиницей, я отцепилась от руки ошарашенного запыхавшегося журналиста.
— Ты что, Васильева, вообще охринела?! — рявкнул Маффин. — Какого черта ты протащила меня через весь отель?
Пока я прикидывала стоит ли ему отвечать, он набросился на меня с еще большим напором.
— Думала после основной конференции лично интервьюировать британца?! Так вот, забудь про первую колонку! У тебя нет никаких шансов!
Колонка… какая колонка? Я рассеянно смотрела на Маффина. В голове у меня пульсировала кровь. Я должна выяснить, почему «иностранец» напал на меня. И как я смогла отразить эту атаку. Рассказывать о том, что произошло, я не собиралась. И так многие считали, что я с кукухой не дружу. Да и кто бы поверил?
Вика! Фантазерка-Вика поверит.
Когда я только приехала в Москву, первым делом сняла комнату. Так я познакомилась с Викторией Котовой. Вика жила одна в большой квартире. Ей хотелось хотя бы дома иметь приятную компанию, так как на работе — в морге — поговорить особенно было не с кем. Женщина — патологоанатом, звучит мрачновато. Обычно профессия накладывает отпечаток на человека. Но Вика, работая хладнокровным трупорезом, была общительная и веселая, обожала любовные романы, фэнтези и разного рода загадки. А я со своей амнезией была одна сплошная тайна. Мы очень сдружились. Я, конечно, не столь романтичная натура, как Вика, но противоположности притягиваются. И хотя мне пришлось переехать в другой район, поближе к работе, мы остались близкими подругами. Часто вечером собирались на ее кухне: болтали о фильмах, книгах, и, вообще, пустяках.
Вот она удивиться, когда я расскажу ей о своем задании и его последствиях. Но это будет точно не сегодня. Мои ноги болели от высоких каблуков, а голова гудела от бессонных ночей и шла кругом от всей этой мистики. Так я стояла, переводя дух и соображая, что мне делать дальше, а Маффин продолжал неистовствовать и глядел на меня, как на полную идиотку: «Мол, кому это я все говорю?»
— Пока, Горин, — кинула я и, не оглядываясь, пошла по Театральному проезду к ближайшей автобусной остановке, оставив журналиста недоумевать и посылать мне вслед гневные реплики.
Когда я приехала домой, было почти десять. Наконец нашарив в сумке ключ, я так и застыла с ним в руке, потому что дверь в квартиру была приоткрыта. Сердце начало отбивать чечетку, а у меня в голове тут же всплыли сотни инструкций по поведению в подобной ситуации, почерпнутые мною из различных детективов, к которым я была, мягко сказать, небезразлична. Я тихо вошла, стараясь издавать как можно меньше шума, и двинулась по прихожей. Свет зажигать не стала, вдруг злоумышленники увидят, какая я субтильная, и набросятся всем скопом. Но дома было тихо. Споткнувшись в темноте обо что-то, я полетела вперед, выставив руки. На полу нащупала опрокинутое кресло и еще много разбросанных вещей. Кое-как добравшись до стола, включила лампу. Состояние моей комнаты в тусклом свете ночника говорило об одном: здесь кто-то что-то искал. На ограбление это, явно, не было похоже, потому что из перевернутого вверх тормашками ящика письменного стола вывалились деньги и были перемешаны с другими вещами и бумагами. Я подняла ящик и принялась все складывать на место: деньги, черновики статей, газетные вырезки, мой блокнот, ручки и тетрадь… должна быть тетрадь, в которую записывала свои сны! Увидев ее почти в середине комнаты, торчащую из-под вываленных из шкафа вещей, я пробралась к ней. Но это оказалась только обложка. Все перекопав, самих записей я так и не нашла. И вдруг из коридора послышался какой-то шум, заставивший меня замереть в той позе, в которой я собирала вещи с пола. За стенкой раздался грохот, шипение, а потом полыхнуло бирюзовым светом. Я, как пружинка, разогнулась и подскочила на месте. Чья-то рука обхватила меня со спины. И не успела я взвизгнуть, как мне крепко зажали рот.