Кто-то отключился.
***
На следующий день я спрашивала у толстой медсестры кто это был:
–
Ты это чего? – с удивленными пустыми глазами выпалила она, – Это была ты!!!
Минута молчания.
***
Огромный черный бульдог положил голову на свои плюшевые лапы и ждал.
Маленькая белая таврия на полной скорости врезался в грузовик.
Наша таврия…
Ощущаю удар…
Скрежет искореженного металла
Капли крови на разбитом стекле…
Темнота…
***
Но я все еще сижу в туалете безымянного кафе.
А Пьяный человек стучит мне в дверь.
И кричит.
–
Выходи! Тебе плохо? Открой дверь!
Искореженный звук как из-под воды.
–
Надоело все. Не могу больше жить.
«Домой. Надо домой»
Открываю дверь и пулей пробегаю мимо него.
Он хватает меня за руку.
–
Подожди! Ты куда?
Вырываюсь из его рук.
–
Не трогай меня!
–
Стой!
Бегу мимо застывшего в немой черно-белой неподвижности персонала кафе к выходу.
Вон отсюда! Поскорее! Вон из этого обкуренного, провонявшегося алкоголем и плохим кофе места!
Вон – на улицу, через дождь и ночную темноту, домой!
Прямо сейчас! Домой!
–
Стой! – опять кричит мне вслед Пьяный человек.
Хватаю двери за ручку, с силой выдергиваю ее и выбегаю на улицу под ливень.
Куски асфальта откалываются прямо под моими ногами и падают куда-то в черноту. Останавливаюсь перед глубокой черной бездной.
–
Что это? – оглядываюсь.
Вокруг только пугающая, застывшая, давящая своей определенностью космическая чернота.
И только один тусклый огонек света и тепла – за спиной, кафе с единственным в мире живым человеком – Пьяным человеком, демоном, принцем и врачом в одном лице.
–
Что это? где мы? – спрашиваю я у него.
–
Мы где-то посередине вечности, между Сегодня и Завтра, между Вчера и Сегодня, где-то в Безвременности.
Здесь нет времен, нет надежды, нет будущего.
Данность существующая здесь и сейчас и ничего больше. Мы – твои воспоминания.
–
И ты тоже?
–
Я – нет.
–
Кто же ты тогда?
–
Я – твоя любовь.
–
Бред! – резко пожимаю я плечами.
–
Как знаешь, – его слова пропадают в вакууме моих панических мыслей.
Где я, где я, где я…
Зачем я тут, зачем, зачем…
–
И долго ты будешь мокнуть под дождем? Ты вся дрожишь.
Все равно. Все равно. Этого не может быть, не может быть.
У меня есть завтра, я же это помню, есть завтра, есть послезавтра.
–
Пошли, – говорит мне он.
И опять ведет меня к зеркалу в туалете.
–
Смотри, что ты видишь?
Опять знакомый, уже немного протрезвевший взгляд.
–
Смотри, смотри внимательней.
Повторяет он.
И я начинаю смотреть, начинаю присматриваться.
И сквозь взгляд, вперенный в меня, вдруг вижу кого-то другого. Теряю на мгновение сознание.
–
Стой! – говорит он, и удержит меня от падения – Смотри! – говорит он.
И вдруг, по ту сторону зеркала сквозь черты моего молодого лица начинают проступать черты другого, старого и морщинистого, с седыми волосами, заколотыми назад в тугой жгут.
Не чем дышать!
Нет!
Это сквозь черты моего старого, морщинистого лица вдруг, на мгновение, проступает мое молодое заплаканное лицо, которое было у меня лет пятьдесят тому назад.
Что это со мной?
Откидываюсь назад в кресло-качалку.
На мгновение в отражении чисто-вымытого окна видится Влад, единственный человек, о котором я когда-либо жалела.
И сразу же исчезает. Пропадает, как утренний туман.
Укутываюсь в теплый плед.
“Ох, уж эти воспоминания.”
В последнее время слишком часто они меня начали посещать.
Слишком часто.
Как капли дождя осенью, падающие с крыши домов.
Не могу вспомнить вчерашний день, зато один за другим возникают и тут же гаснут воспоминания далекого прошлого, когда я хоть что-то еще могла сделать.
Смотрю на старинные механические часы на подоконнике: уже пять часов – пришла очередь принятия лекарство от склероза.
***
Мне 98 лет.
Всю свою жизнь я прожила здесь, в этом городе, почти никогда не выезжая, почти ничего так и не увидев, кроме разных районов своего города и пригорода.
Долгую жизнь я прожила.
Долгую и одинокую.
Я не знаю, почему я тогда любила двоих.
Скорее всего один был зов тела, а второй – карма прошлой жизни.