Видал я такие холодильники в зачищенных поселениях хуги. Дно ямы устилается ягелем — благодаря пористым трубочкам это растение способно удерживать холод, — сверху кладется мясо, размещается пара леденцов, и все это дело закрывается еще одним слоем ягеля. Жратва в таких холодильниках не портится месяцами. Очень удобно и просто, и не надо никакого электричества. Я же говорю, что хуги далеко не дураки.
Но сейчас меня больше волновал другой вопрос: неужели я опоздал? Уж не Дока ли подвергли расчлененке?!
Палец сам собой нажал на спусковой крючок. Хуги обожгло свинцом. Он подскочил и начал разворачиваться в мою сторону, но не успел — в его косматом теле появилось еще несколько непредусмотренных природой отверстий.
Я перешагнул через труп «голодного» и склонился над кусками человеческого тела. Головы нет. Но рука явно не Дока — на пальцах три татуировки в виде перстней. Тюремные наколки, у профессора таких нет. Возможно, передо мной останки пресловутого Медяка. Или Моти. Значит, остается шанс, что Док еще жив.
Я перезарядил автомат и осторожно вышел из хижины. Сверился с пеленгом. До Дока оставалось двадцать семь метров. Шар алтаря парил над верхушками хижин метрах в тридцати правее. Если маячок все еще у профессора, то его держат в стороне от алтаря. Это хорошо. Можно обойти культовое сооружение по дуге, потому что, судя по сканеру тепла, вокруг него толпится «снежный народ».
Кстати, сканер фиксирует хуги, только когда они видимые, а если переходят в режим «стелс», то перестают излучать тепло.
Похоже, «голодные» начали обряд по отрезанию голов как раз перед моим приходом. Пожар и взбесившаяся лисица нарушили заведенный порядок. Но теперь все успокоилось — огневка либо сбежала, либо ее отловили и свернули шею. Я, по крайней мере, присутствия зверя в селении больше не ощущал. Пожар то ли потушили, то ли хворост сам догорел. Хуги угомонились и вернулись к обряду. Как минимум одного «жертвенного барана» они уже успели оприходовать — того самого, с перстнями на пальцах. Видно, теперь голову сажают на кол, а тело разделывают и раздают для пропитания сородичам.
На секунду у меня в мозгу возникло видение оторванной головы Дока. Не могу утверждать, что оно не вызвало во мне мстительного злорадства. После удара сковородкой моя собственная голова еще побаливала.
Я прогнал посторонние мысли и осторожно двинулся между хижинами, стараясь не приближаться к алтарю.
До места, откуда посылал сигнал маячок, оставалось шесть с половиной метров, когда мне пришлось остановится. Осторожно выглянув из-за хижины, я увидел впереди отверстие в земле — нечто вроде широкого сухого колодца. Возле него околачивались трое скучающих хуги.
Как я понял, это были караульные, а в яме-колодце томились «бараны на заклание» и среди них мой Док. По крайней мере, пеленг вел именно туда.
Один из охранников-хуги сидел, по-медвежьи расплющив огромный, покрытый шерстью зад, и с громким чавканьем жрал черную смородину, загребая ее пригоршнями из желтоватой посудины. Даже человек, далекий от биологии, смог бы определить, что эта кастрюлька раньше работала черепом. Судя по форме и размеру, не человеческим. Скорее, живоглота. Из его огромной башки чаны можно делать. Кстати, хуги и делали. Давно установлено, что они умеют обрабатывать кость и делают из черепов всякую всячину, в том числе и кухонную утварь.
Второй «голодный» стоял, вернее, приплясывал на месте от нетерпения, поднимался на цыпочки и глядел в сторону парящего в воздухе алтарного камня. Этот хуги был моложе остальных. Ему до смерти хотелось пойти посмотреть на обряд, полюбоваться, как отрывают головы пленникам, но долг охранника цепко держал его на месте.
Третий караульный развлекался на свой манер: подбирал разнокалиберные камешки и прицельно швырял в колодец. Импровизированные снаряды, вероятно, то и дело попадали в цель, потому что из ямы доносился колоритный мат. Ругались как минимум двое, но голоса Дока я не услышал.
Внезапно из ямы вылетел ответный камень, просвистел мимо ноги хуги и плюхнулся на землю. «Голодный» загоготал, склонился над отверстием колодца и принялся корчить рожи пленникам: дескать, мазилы.
Как выяснилось, сделал он это зря. Второй бросок пленника оказался точен. Небольшой, измазанный в грязи камешек размером с грецкий орех влепился точнехонько в подбородок хуги. Чуть-чуть бы выше — и он залетел бы аккурат в смеющийся рот. Но и так получилось неплохо. «Голодный» мгновенно перестал смеяться, зарычал, утирая измазанный в грязи подбородок. Его аж перекосило от злости.