– Почему-то на языке гордых англосаксов уменьшительно-ласкательное «Лиз» звучит не так противно, как на языке родных осин.
– Созвучия, конечно, не такие открытые, но есть еще и lizard, и lizzie. – Теперь уже отзыв на отзыв.
Лизавета помолчала, выжидая, пока официантка расставит тарелки с салатами, потом взяла большой желтый, цвета топленого масла, чипс, макнула его в миску с соусом и ответила как тогда, слово в слово:
– Насчет lizzie, тут непонятно, где курица, а где яйцо. То ли дешевенькое авто назвали в честь бедной Лизы, то ли наоборот. А вот что касается ящерицы – я бы хотела быть на нее похожей, особенно сейчас!
Этого «особенно сейчас» в прошлом не было, и еще день назад Сергей не на шутку перепугался бы – столько в этом словесном довеске было горечи. Но он видел золотые искорки на донышке Лизаветиных глаз и чувствовал себя спокойным и счастливым:
– Что, сильно прищемили хвост, бедная моя саламандра? И все я…
– Ты уже считаешь себя «всем»? – Лизавета выправлялась просто на глазах. – Первые симптомы мании величия? Лучше ешь чипсы и слушай! Кстати, тунец тебе тоже не повредит. По слухам, на первой стадии болезни, именуемой mania grandioso, как раз тунец…
– Хорошо, мой милый доктор. – Сергей с удовольствием придвинул поближе большое блюдо, на котором лежали половинка авокадо, кусочек рыбы и салатный лист.
– Насчет саламандры это ты правильно придумал, меня не так просто сжечь. Даже коллективными усилиями. И твой вклад…
– Я очень виноват, я не понимал, что…
– Дай мне договорить, у меня не так часто появляется желание выговориться, лучше следи за тем, чтобы дама не слишком долго ждала спичку. – Лизавета повертела зажатой в пальцах сигаретой. – Твой вклад мы оценим чуть позже, и, каковы бы ни были проценты, он не был самым большим, да и не в больших вкладах дело. Дело в мелочности. – Она помолчала, затягиваясь, в полумраке зальчика ярко вспыхнул огонек сигареты, и вдруг резко сменила тему: – Вчера звонил Горный, следствие идет полным ходом. Даже Дагаев заговорил, только один мальчик из аэропорта молчит.
Сергей выложил на стол черную пачку с сигаретами и сделал вид, что не заметил, каким грустным вдруг стало ее лицо.
– Он вообще-то не очень распространялся, как это у них принято. Похвастался, что один из задержанных оказался настоящим международным террористом, в интерполовском розыске с девяносто пятого. Начальство милицейское так обрадовалось, что есть возможность выпендриться перед заграничными коллегами, что даже премию ребятам выписало, в размере месячного содержания. – Лизавета отпила большой глоток «Маргариты» и усмехнулась. – Правда, Игорь сказал, что выплата будет в лучшем случае к Новому году, денег в милицейском бюджете опять не хватает… По-прежнему не хватает… Слушай, как ты думаешь, почему мне хочется напиться? – Она сделала еще глоток и принялась вертеть в пальцах пустой бокал.
Сергей кивнул и позвал официантку. Та появилась на удивление скоро и так же скоро принесла еще две «Маргариты». Минут пять они молчали – оба смотрели на развеселое музыкальное трио, бодро исполнявшее «Гуантанамеру».
– Что ты имела в виду, когда говорила о мелочности? – осторожно поинтересовался Сергей.
– Премию для наших бравых рубоповцев, – взмахнула ресницами Лизавета. – И отсутствие денег на эту премию. – Она затушила сигарету в пепельнице и погрозила ему пальцем, так пытаются усовестить непослушных детишек. – Нет в бюджете денег на премию. Нету…
– А если серьезно?
Лизавета помолчала и вдруг чуть ли не залпом опорожнила бокал «Маргариты». Сергей испугался. Лизавета любила коктейли и хорошее вино, но он никогда не видел, чтобы она целенаправленно напивалась. Веселое ресторанное трио допело гимн кубинской революции, в зале стало неожиданно тихо.
– Я правильно поняла, что в деликатном деле отмывания военных денег господин Арциев представлял интересы российских олигархов, а господин Дагаев-старший старался ради масхадовцев?
– Скорее всего, так, – напряженно ответил Сергей. – Ну и что? – Он дотронулся до ее руки. На безымянном пальце сидело дареное им кольцо. Ему опять стало страшно, он вспомнил, какую информацию спрятал в виртуальных дебрях. Лизавета же продолжала:
– Значит, в финансовой сфере войны не было? Значит, наши мальчики в касках и их мальчики с зелеными лентами на голове умирали в Грозном и Комсомольском для того, чтобы в Цюрихе или Женеве пухли частные счета? Вообще получается частная какая-то история. Чтобы разбогатеть – воюют. Чтобы отомстить за брата сыну любовницы – используют центр подготовки террористов. С помощью отдельно взятых террористов – убирают с дороги любовницу мужа. – Лизавета вздохнула и сделала вид, что не заметила гримасу, исказившую лицо Сергея. – И все закамуфлировано высокими словами, лозунгами и идеями. Гер-р-рои! А идеи-то, оказывается, есть только у одного-единственного мальчика, который молчит. Остальные поют, чтобы хоть как-то выгородить себя любимого. И что у нас в остатке, если вычесть слова? Частная история, которая потрясла мир! Так выпьем же за это!
Еще один большой глоток, и бокал опять пуст. Появилась официантка со «свиными прелестями», в ту же секунду запиликал пейджер, упрятанный Лизаветой в сумочку. Она достала приборчик и прочитала послание. Савва в своем репертуаре. Лизавета улыбнулась и взялась за следующую «Маргариту». Сергей молчал, наблюдая, как официантка расставляет тарелки и бокалы.
– Ты можешь что-то изменить? – задал он вопрос, как только они снова остались наедине.
– Ты насчет премии рубоповцам? – посмотрела на него Лизавета и покачала головой. – Нет, не могу. Самое смешное, что их беспокоит не премия, а то, что они не могут прищучить бойца из пресс-центра, который сливал информацию, состоял, так сказать, компаньоном в индивидуальном частном предприятии «Деньги – расследования – деньги» вместе с нашим Говоровым. Тоже герой! Он вне политики, вне идей, он просто расследует, а потом продает статью с информацией кому надо и кто готов платить. И попробуй ему сказать, что к журналистике это не имеет отношения!
– Давай я скажу! – предложил Сергей.
– Это будет воистину героический поступок! – расхохоталась Лизавета. – Он у нас персона влиятельная! Ты это сделаешь из идейных соображений или потому, что хорошо ко мне относишься?
– Это существенно? Если второе, то это помешает тебе сказать: «Герой, люблю тебя!»?
– В общем, нет. Мы же договорились о роли частных интересов в истории!
– Тогда покончим со «свиными прелестями», и вперед! – Сергей придвинул к себе тарелку, на которой шеф-повар живописно разложил картофель, салат и бедро молоденькой хрюшки. Лизавета тоже взяла вилку. Свинину здесь готовить умели.
– Кстати, о чем тебе сообщили? – спросил Давыдов, когда они расправились с горячим. Сергей помнил, как пищал пейджер.
– Ничего существенного. Коллеги поздравляют. Ярослав отменил свой приказ, и ведущая Зорина может приступить к работе, раз она, оказывается, не замешана в криминальной истории.
– Значит, медовый месяц придется провести здесь? – невозмутимо отреагировал на сказанное Сергей. – Или ты возьмешь небольшой отпуск? Скажем, дней на семь-восемь…
Он говорил о медовом месяце как о чем-то решенном и неизбежном. Лизавета опять рассмеялась. Перед ней снова сидел веселый романтик, с которым не страшны огонь, вода и медные трубы.
– Тебе не кажется, что ты спешишь?
– Наоборот, я опоздал уже на три месяца. Если бы я исполнил предсказание гадалки и женился на тебе в прошлом году, то, может, и не было бы всей этой истории!
– Зато была бы какая-нибудь другая… – улыбнулась Лизавета.
Она еще не знала, хочет ли она замуж за веселого хакера, хочет ли она вернуться на работу, которую считала и называла любимой. Лизавета вообще не знала, чего она хочет. А ведь это неправильно… Так или нет?