Поначалу Габриэль Эльзе попросту не поверил, но, памятуя недавнюю историю и не желая терять такую женщину, недоверия не проявил наружно. Хотя смешно было даже представить себе, что академик целыми днями в своем кабинете сидит над картами-трехверстками и рисует на них какие-то линии и значки… Но потом он совершенно случайно узнал подробности последней поездки шефа в столицу, его визита к президенту страны, закончившегося скандалом, который даже пресс-службе не удалось скрыть, а потом — приема в генштабе, откуда его буквально выставили, хотя и достаточно вежливо — и засомневался. «А уж не выживает ли старичок из ума?» — подумал вдруг Габриэль Охара, к этому времени переведенный из стажеров в ведущие специалисты и посему позволявший себе иногда сомневаться в авторитетах. «Особенно если задуматься над этой историей с калифорнием…» Задуматься действительно стоило. К сожалению, наш герой думал над этим мало и, как выяснилось, совсем не в том направлении..
4
Началось, естественно, на Ближнем Востоке. Как всегда, палестинцы забросали камнями израильский патруль. О дальнейшем рассказывать не стоит — сценарий известен всем. Но лишь до определенного момента. До момента, когда, не ожидая одобрения чрезвычайной сессии Лиги арабских государств, в Ливане высадились соединенные силы Египта и Ливии, в якобы нейтральную Иорданию вошли неизвестно откуда взявшиеся войска Саудовской Аравии, а сирийская авиация начала не слишком удачные бомбежки Израиля.
В это же время моджахеды, объединившись со спустившимися с гор остатками талибов, перешли границы Таджикистана и — чего уж никто никогда не ожидал — Туркменистана, попутно захватив Термез. Пока таджики не очень успешно останавливали натиск объявивших без всяких экивоков даже не джихад, а центральноазиатский газават душманов (как их тут же окрестили, вспомнив не столь давние времена), Туркменбаши вылетел в Москву, где не появлялся бог знает сколько лет — и, как потом оказалось, навсегда. Москве было не до среднеазиатских соседей. Китай предъявил России ультиматум о пересмотре кабальных имперских договоров, и ни о какой помощи государствам «ближнего зарубежья» не могло быть и речи…
Соединенные Штаты были вынуждены вывести войска из Персидского залива после того, как авианосец «Форрестол» был потоплен иракскими камикадзе. Общественное мнение США было категорически против гибели американских ребят…
Срочно созванный и непрерывно заседающий Совет безопасности ООН хотел было вернуть Макса Симоняна на покинутый им пост, но тот отказался, заявив, что он — не пожарник. Впрочем, предложил кандидатуру своего однофамильца, известного под кличкой «Горный волк». Но, прежде чем хотя бы заговорить о нем как о возм командующем войсками ООН, нужно было сначала признать Карабах неотъемлемой частью Армении… Такие вот пироги.
Впрочем, это все дела дипломатические, международные. О мировой войне речи не шло и не могло идти. И большинство населения земного шара (за исключением тех, на чьи непосредственно головы сыпались бомбы) не слишком переживало по поводу локальных конфликтов. Чего там, договорились о ядерном разоружении — договорятся и об остальном!
Во всяком случае, именно этот аргумент приводил Габриель Охара на вечеринке в лучшей кантине Матухары, когда его приятели, такие же физики, пытались перевести разговор на международные события. Габриэль руководил сменой, работал, как и все, практически без выходных, но по должности — вдвое больше других, не понимал смысла работы, оторвавшей его от докторской диссертации, был зол на шефа, на бестолковых подчиненных, на жару и желал лишь одного: развеяться. (Эльзу шеф неожиданно отправил в отпуск, и она укатила в Майами, оставив безутешного Габриэля размышлять об их отношениях, чему никак не способствовал режим его работы.) А тут болтовня о политике… Ну, что вы смыслите в политике, жеребятки? Вы и в физике-то — ни уха, ни рыла! Вот ты, Симон, я же рецензировал твой дипломный проект. Ведь переписывать пришлось! А ты, Фицстивен? Теперь-то мне понятно, почему выпускник Массачусетского технологического поехал искать работу в Центральную Америку! Дома тебя к ускорителю на пушечный выстрел не подпустили бы!
Закончилось, естественно, дракой. А драться Охара, несмотря на не слишком геркулесовское телосложение, умел. Так что развеяться все же получилось, хоть и иным, чем желалось, образом…
Утром в дверь коттеджа Охары позвонили. Габриэль в это время тщательно намазывал разведенной в оливковом масле бодягой фонарь под правым глазом (это Фицстивен, конечно, он, сволочь, левша…) и появился перед посыльным не в лучшем виде. То, что он услышал, чуть не повергло его в шок:
— Синьор Габриэль, вас директор вызывает…
Бензин в трицикле кончается, когда до гор вроде бы рукой подать. На самом деле — еще километров пятнадцать.
Человек с сожалением пинает машину в колесо, присаживается боком на подножку, достает из рюкзака еду и свернутый лист толстой бумаги. Перекусывая, что называется, «на ходу», разворачивает его. Это карта. На правой руке человека — компас. Видно, что обращаться с этим нехитрым оборудованием человек умеет. Смотрит на карту, прикидывает… В это время из-за гор появляется самолет. Штурмовик, винтовой, устаревшей модели, но вполне работоспособный. Человек, заслышав звук двигателя, прикидывает расстояние, отбегает на полсотни метров от своего экипажа, падает на землю.
Штурмовик пролетает мимо. Человек лежит неподвижно несколько минут. Потом встает, еще раз смотрит на карту, снимает с багажника рюкзак и чехол с винтовкой… Снова прислушивается, снова падает. Самолет пролетает в обратном направлении.
Разведка.
Скоро надо ждать армию.
Человек встает и идет к горам. Медленно. Устал. Очень устал, но идти надо…
5
Директора Габриэль любил и уважал. Уже хотя бы за то, что тот взял его на работу после окончания столичного университета без всякой протекции — с улицы, что называется. И продвигал по службе — впрочем, вполне заслуженно.
— Ну, сынок, пора… — раздумчиво сказал дон Гонсало вместо ответа на приветствие.
— Что… пора? — недоумевающе спросил «сынок» (никогда его так директор не называл. И вообще: Габриэль не знал причины вызова, но добиться от шефа объяснений, почему свернуты все другие работы и зачем вообще понадобился калифорний-251 — решил твердо. Так что разговор повернулся не в том направлении с самого начала).
— Ты ведь охотник? И в армии служил? Ну, отлично. Глянь-ка, как тебе?
Директор достал из сейфа коробочку вроде тех, в которых ювелиры продают кольца и запонки. Габриэль открыл ее… Пуля. Ну да, пуля. Вопросительно посмотрел на шефа — тот не менее вопросительно смотрел на него. Что такое… Пуля от снятой лет двадцать назад с вооружения, но до сих пор высоко ценимой охотниками винтовки системы «маузер» — у Габриэля, кстати, тоже была такая. Вес — известно — девять граммов, цвет… ну, пуля-то, видать, старая, вот и покрылась патиной. Что за черт?! Возмущенный Габриэль чуть не сказал последнюю фразу вслух, но тут директор спросил: