— Сохранение земли и ее плодородия — проблема номер один, уважаемый Василий Дмитриевич.
— Зерновая проблема — вот что номер один! Хлеб. Обязательства.
— И это правильно, Василий Дмитриевич. Только для достижения цели существуют разные пути. Вот как у вас с Поликарповым. Он тоже думает о хлебе и обязательствах.
— Упрекнуть меня в забвении высоких целей никто не вправе. Я делаю все, что могу. Когда вы работали в совхозе, мы вносили на гектар один-два центнера минералки. А сейчас вносим по пять-шесть. Это ли не забота о земле? Когда-то поля буквально пестрели сорняками, сурепкой. Сейчас пашня почти очищена. Мы перевели в пашню все до последнего куска земли, даже речную пойму, даже полосы отчуждения, увеличили зерновой клин. Так вот, чтобы путь к новым достижениям в производстве был без помех, без нервотрепки, я решил отказаться от услуг энергичного Поликарпова. Как-нибудь сами. Не боги горшки обжигают.
Они помолчали. Нежный вздохнул и спросил:
— Вы подписали приказ об увольнении Поликарпова?
— Нет еще, но он у меня в столе. Надеюсь, что агроном знает это и придет с повинной. У него есть выход. Тогда и поставлю последнюю точку.
Олег Иванович подумал, что вряд ли это случится. Коса на камень.
— Много неприятностей, Василий Дмитриевич, — со вздохом сказал он и решил открыть главный козырь: — Фадеичев против освобождения Поликарпова.
Директор выслушал это спокойно. Похоже, знал позицию секретаря райкома. Посмотрел на часы и сказал:
— Кстати, я Поликарпова не снимаю. Он сам уходит.
— Подал заявление?!
— Да. По собственному желанию. Я только удовлетворяю его желание. Если человек не хочет работать, насильно не заставишь. Даже Фадеичев вряд ли сможет.
Щеки Олега Ивановича порозовели. Как все это знакомо ему! Когда-то и Нежный попал в директорскую ловушку, подав заявление. Не мог не подать. Похвистнев умен и знает, как создать соответствующую обстановку. Помнится, в одно прекрасное утро пошел Нежный в гараж, а его машины уже нет. Где? Директор отправил на ней механика в «Сельхозтехнику» за деталями. Проглотил обиду, добрался на попутной в отделение, дал управляющему наряд на опыление семенного клевера, а тот вдруг сказал, что прежде должен позвонить директору и доложить. Зачем? Оказывается, есть указание все наряды главного агронома согласовывать с ним. Еще пощечина. Вернулся вечером домой, жена в слезах. Пастух сказал, что корову ихнюю в стадо больше не возьмет, пускай сама пасет. И так каждый день какая-нибудь обидная новость. Неделю, вторую вытерпел, а потом принес директору заявление. И был спокойно уволен.
Ныне все повторяется с Поликарповым.
Сказать ему, напомнить? Поворошить старое, черт возьми? Решительно заступиться за коллегу? Но это же разрыв, обострение, последствия которых трудно углядеть! Нет, это не для него. Надо дипломатичнее.
Лицо Похвистнева оставалось спокойным, темные глаза с едва уловимой насмешкой смотрели на районного агронома. Все понимал. Пожалуй, и доводы подобрал для более резкого разговора. Мог сказать, например, что Нежного никто из совхоза не гнал и, если бы агроном изменил метод работы, подчинился, все было бы иначе. Действительно, так просто! Делать, что прикажут, никакой самодеятельности. Тогда и никаких неприятностей. Дружба. Фройндшафт!..
Олег Иванович переборол себя, не стал ворошить старое. К добру это не приведет, а ему работать в районе. С тем же Похвистневым. И он сник. Ничего из разговора не вышло. Он подумал и тихо спросил: