Олег Иванович ставил себя на место Похвистнева. Директор Долинского совхоза известен в районе как жесткий исполнитель, деловой хозяин, способный выжать зерно даже из болота и выручить соседа, у которого неустойка, а с ним и весь район. Это особенно ценилось районными руководителями. Еще лучше Нежный понимал Поликарпова, совесть и образование которого столь высоки, что заглядывает он дальше всех, на годы и годы, стремясь обеспечить не только урожай нынешний, но и урожаи будущих лет. Понимал обоих. И одновременно решал задачу личную, для себя, — как поступить в этом конкретном случае.
Первое побуждение его исходило от совести, из души: все, что высказал, нет, выкрикнул сейчас Геннадий Ильич, решившись на открытый бой с директором, он, главный агроном района, обязан немедленно рассказать секретарю райкома Фадеичеву, именно ему, потому что дело это только на первый взгляд относится к области технологии, а на самом деле затрагивает экономику, даже политику, то есть входит в круг повседневных забот партийной организации и касается не одного Долинского совхоза. Никто, кроме Фадеичева, не может разрешить этой проблемы. Хотя бы и потому, что в итоге столкновения директора и агронома кто-то из них двоих должен уйти. Помирить Поликарпова и Похвистнева невозможно. Роль районного агронома в конфликте решающая. Нежный вдруг оказался в центре противоборства.
Что же это? Повторение того, что было восемь лет назад? Споры, конфликты… поражение. Оно давило и сегодня. Вдруг опять поражение? Тогда Похвистнев всей силой своей отыграется именно на нем.
— Чего задумался? — сердито спросил Поликарпов, еще не остывший от волнений. — Что решаешь? Или ты сомневаешься в правдивости сказанного? Имей в виду, что я не выложил и половины из того, что успел натворить мой директор. Разрушение земли тянет за собой разрушение ландшафтов. Он уже погубил речную пойму, погубит и пашню. Короче, вся его враждебная природе деятельность…
— Довольно и этого. — Олега Ивановича осенило. Он положил руку на телефон. — Сейчас у тебя появится возможность повторить слово в слово свои доводы Фадеичеву. Чтоб из первых уст, понятно?
Нежный снял трубку и, пока ждал телефонистку и пока та соединяла его, отрешенно смотрел в окно. Как это он догадался?.. Да, единственно правильный ход. Не он доложит, а Поликарпов. Не он окажется в центре конфликта, а эти двое. За окном медленно прошла на заправку синяя «Волга». Райкомовская «Волга». Значит, Фадеичев еще не уехал. Отлично!
— Я прошу Павла Николаевича, — сказал он вежливо и тихо, когда в трубке послышался знакомый голос помощника; секретаря. — Это главный агроном сельхозуправления. Да, Нежный. Здравствуйте. У меня очень срочный разговор. Что? А куда уехал? Простите, но я только сейчас видел его машину. Так, так… Понятно. Ну, тогда извините. — И растерянно положил трубку. Поднял потухшие глаза и сказал коллеге: — Уехал в обком. Часа полтора назад.
И, сделав паузу, добавил:
— В совхозной машине. Вместе с Похвистневым.
Поликарпов выпятил губы и деловито стал заворачивать книгу истории полей. Он понял, что означала для него эта совместная поездка…
— Уходишь? — спросил Нежный. — Оставь книгу мне.
— Нужна?
— Хочу подумать над ней.
Когда Геннадий Ильич ушел, районный агроном посидел, подумал. Затем придвинул лист чистой бумаги и написал: «Кафедра почвоведения и агрохимии. Доценту Сомову» — и стал нанизывать строку за строкой, быстро, почти без правки. Закончил, подписался, вместе с книгой завернул письмо в толстую коричневую бумагу.
В самом деле, почему не подключить к завязавшемуся конфликту ученого, который пользуется куда большим авторитетом, чем районный агроном? Его мнение для Фадеичева много значит. Он поможет и Поликарпову.
При малых потерях собственных нервных клеток, которые, как известно, не восстанавливаются. Они и без того поистрачены довольно…