– Лисьего демона? – переспросил тот, что с рогом. – Тут полно лисьих демонов. Кого ты имеешь в виду?
– Он имеет в виду меня, – раздалось где-то сбоку.
Все разом повернулись.
– Ху Вэй! – радостно воскликнул Ху Фэйцинь и осёкся.
Сейчас, глядя на Лиса-с-горы, он понял, что имел в виду Недопёсок, говоря: «Лис-с-горы был не собой». Это был Ху Вэй и не Ху Вэй. Его аура была ледяной, одного взгляда на него хватило бы, чтобы продрогнуть до костей. Лицо его ничего не выражало, глаза были… чёрными, в них не различались даже зрачки.
За ним стояло несколько лис-оборотней с Хулишань. Значит, погибли не все.
– Ху Вэй, – сказал Ху Фэйцинь, делая к нему шаг.
Пальцы Лиса-с-горы сжались, в них материализовалось длинное копьё. Он выставил его вперёд, не давая Ху Фэйциню подойти. По телу Ху Фэйциня пробежал холодок, когда он понял, что если шагнёт вперёд, то Ху Вэй не отведёт копья и наконечник вонзится ему в тело.
– Тайцзы Фэйцинь узнал, что остались свидетели, и решил лично прикончить оставшихся? – насмешливо спросил Лис-с-горы. – Небожители всегда доводят дело до конца?
– Ху Вэй, я всё объясню, – начал Ху Фэйцинь.
– Объяснишь? – засмеялся Ху Вэй. – По твоему приказу устроили резню на моей горе. Что ты собрался объяснять?
Ху Фэйцинь несколько раз пытался, но Лис-с-горы его не слушал. Упрёки и обвинения, которые он ему бросал, были несправедливы. И Ху Фэйцинь осознал: что бы он ни говорил, Ху Вэй не станет его слушать… и не поверит. Лис-с-горы полностью закрылся и отстранился от него. Сердце Ху Фэйциня наполнилось горечью.
– И ты поверил? – проговорил он без выражения, чуть шатнувшись вперёд. Наконечник упёрся ему в грудь. Копья Ху Вэй действительно не отвёл.
Ху Фэйцинь уронил руку, которую пытался протянуть к Лису-с-горы. Глаза его потухли, стали пустыми. Губы приподнялись в усмешке, но тут же опустились, превращая рот в невыразительную ниточку. Лисье пламя выцвело и стало прозрачным.
– Если то, что было между нами… то доверие, что было между нами, оказалось столь непрочно, – с горечью сказал Ху Фэйцинь, – то чего оно вообще стоило?
Он покачал головой, отступил на шаг, превратился в белую молнию и взвился вверх, пробивая насквозь небо мира демонов до самых Небес.
Копьё выпало из разжавшихся пальцев Ху Вэя. Казалось, он хочет протянуть руку вслед за Ху Фэйцинем, но не может. В чёрной радужке левого глаза появилась тонкая изломанная трещинка, сквозь которую пробивалось янтарное сияние.
– Фэй… ци… – невнятно слетело с его губ.
[109] Ху Фэйцинь притворяется Тайцзы
Вернувшись на Небеса, Ху Фэйцинь проспал целых два небесных дня.
Он вернулся из мира смертных разбитым, принеся за собой шлейф тьмы и смерти. На мать он взглянул сквозным, ничего не выражающим взглядом. Она не была уверена, что он вообще хоть что-то видит. Но он хотя бы вернулся.
Императрица просидела у его постели эти два дня, не отходя ни на минуту, но так и не решилась до него дотронуться. Его сон был беспокоен, он стонал и повторял какое-то имя. Тогда она тихонько запела колыбельную, которую пела ему в детстве. Напряжение стаяло с его лица, искажённые черты разгладились, сон стал спокойнее. Он уже не бился и ничего не бормотал, но лицо его было мокрым от слёз.
Через два дня Ху Фэйцинь открыл глаза и увидел лицо склонившейся над ним матери.
– А-Цинь, – сказала она со слезами.
– Матушка, – проговорил он, ненадолго зажмурившись, чтобы унять невыносимую резь в глазах. – Я долго спал?
– Два небесных дня.
Ху Фэйцинь открыл глаза, уставился в потолок. Внутри было так пусто, что каждое движение внутренних органов отдавалось гулким эхом.
«А, – подумал Ху Фэйцинь без выражения, – вот так умирает душа?»
– А-Цинь… – с усилием сказала императрица.
Он перевёл на неё взгляд, понял, что её тревожит, и положил ладонь на её руку:
– Матушка, я понимаю, ты ничего не могла сделать.
Императрица дотянулась до его щеки. Он прикрыл глаза. Казалось, он даже не ощущает тепла её ладони.
– А-Цинь…
– Мне доложили, что Первому циньвану нездоровится, – послышался голос Небесного императора.
Лисье пламя внутри зарычало и ощетинилось всеми языками. Ху Фэйцинь застонал и, перевернувшись на бок, вжал ладонь в грудь. Глаза его превратились в два куска льда. Никогда ещё в своей жизни он не испытывал столь сильной ненависти.
«Нельзя, нельзя её показывать», – слабо подумал он, с силой зажмуриваясь и скрежеща зубами.
– Он ещё не оправился от вознесения, – сказала императрица поспешно. – Переход был тяжёлый. Для физического тела. Ему нужно время освоиться.
Ху Фэйцинь сделал над собой страшное усилие и перевернулся на спину. Лицо его вновь было спокойно и безразлично, только несколько капель пота на лбу выдавали напряжение, царящее внутри.