, «кровавую Мэри» и виски с любой сладкой газировкой. - Оливия? - Это была Элли. Красивая, высокая, изящная - в чем-то даже совершенная, но теперь даже на йоту не интересная в сексуальном плане. Лицо девушки исказила гримаса отчаяния и она выкрикнула: - Оливия, прости меня пожалуйста! Элеонора прямо здесь, посреди улицы, как-то неизящно хлопнулась на колени и зарыдала. И в этот момент до Рея наконец дошло. В том, что произошло, точно виновата куколка Элли. Раз уж она знает и Рея, и Оливию, и перед обоими ими извиняется, значит, она замешана в этом. - Встань, - прошипел Рей писклявым голосом Оливии. - Или укушу. Она открыла рот, глядя на него снизу. «Или укушу» было их кодовым словом. Ну, когда Элли связывала Рея и начинала творить всякие интересные вещи с продуктами, кремами, вещицами и своим телом. И Рей мог кричать, звать на помощь или материться, но остановиться она была обязана только если он скажет фразу, заканчивающуюся на «или укушу». К чести Рея, за полтора месяца отношений он ни разу не прибегал к фразе, хотя порой бывало непросто. - Рей? - спросила она ошарашенно. Через двадцать минут и четыре шота в культовом «Бегемоте», располагавшемся буквально в квартале оттуда, Элли наконец оказалась способна рассказывать без слез, мата и скулежа. История была абсолютно в ее стиле. Она купила на аукционе дневник нью-йоркской ведьмы начала двадцатого века. Элли была уверена в том, что это была настоящая ведьма, и в свете случившегося Рей даже не поднимал ее на смех. В дневнике были рецепты различных зелий, заклинаний и обрядов - но, к сожалению, упоминаемые там мази и эликсиры не имели рецепта. - Там было настоящее приворотное заклинание, - Элли громко шептала, поглядывая по сторонам, но в «Бегемоте» привыкли к настоящим фрикам, и пьяная красотка, прикидывающаяся ведьмой, там не могла никого впечатлить. - Но нужна была мазь и нужна была жертва. Мазь с точно таким же названием я нашла на Ебэе... - Ты тупо вбила там ее название? - поинтересовался Рей. - Не перебивай! - Элли возмутилась. - И - нет, не тупо! На американском этой мази не было, и на английском, и на австралийском. Я перевела ее транслейтом на арабский, русский, китайский и хасри. - Фарси? - Не важно! В общем, арабский перевод нашелся. Это была мазь, и в описании - тоже зеленая и с мерзким запахом. И тут Элли замолчала. Рей смотрел на нее глазами Оливии, но все остальное тело уборщицы стремилось забрать рюмку манекенщицы и жадно ее вылизать. - Что было дальше? - поторопил Рей. Но Элли посмотрела на него невидящим взглядом и зарыдала. Некоторое время она содрогалась всем телом, потом неожиданно успокоилась. - Ты ведь и сам знаешь, как был хорош, да? - спросила она, и потянулась к сумочке, явно за сигаретами, но почему-то передумала. - И у тебя были другие бабы. А я хотела, чтобы ты меня одну любил. Может быть, даже женился. Там в заклинании было условие. Чтобы человек в меня влюбился, нужно было кого-то принести в жертву. Я выбрала Оливию. Тупую, жирную, вечно пьяную, с наушниками, из которых прет рэп. - Дальше, - снова поторопил ее Рей. - А все, - подняла на него глаза Элли. - Бог меня наказал. Вместо того, чтобы получить тебя, влюбленного в меня, я получила мертвого тебя и эту шлюху Оливию с тобой внутри. - Как ты это сделала? - заорал Рей , и вот это вызвало оживление в «Бегемоте». Секунд на десять. - Что ты сделала? Он все же заставил ее рассказать. Мазь из Бахрейна или из другой анальной точки на карте мира пришла неожиданно быстро - за неделю. Элли зачитала заклинание, провела какой-то мутный обряд над мазью на кладбище, а потом сделала две вещи. Во-первых, подарила немного мази Оливии, сказав, что это средство делает женщину неотразимой для мужиков. Кстати, тут же выяснилось, что Оливия и так считала себя неотразимой - но от халявной мази не отказалась. А во-вторых, во время последнего секса с Реем Элли, надев перчатку, смазала ему этой мазью бедра. Очень осторожно, сделав вид, что это арахисовое масло, которое потом якобы собрала с помощью вакуумного пылесоса. Этот момент Рей, кстати, вспомнил. И тут же осознал, что это было последним его воспоминанием. - Что было дальше? - спросил он. - Ты вырубился, - сказала она. - Я испугалась, сняла с тебя наручники и быстро свалила. А утром уже в газетах было о том, что тебя сбила машина. И еще неофициально мне сказали, что ты голый шел по улице и кричал что-то вроде «Я мужик! Я мужик!». Все встало на свои места. Рей горько усмехнулся. Арабская мазь - самостоятельно ли, или вкупе с заклинанием - поменяла телами Оливию и Рея. Очнувшись в теле Рея, уборщица не почувствовала восторга, а скорее сочла это галлюцинацией или чем-то вроде, и поскакала на улицу крича о своих новых ощущениях, где и стала жертвой семидесятилетнего хасида на сорокалетнем Бьюике. - У тебя есть еще мазь? - Нет, - Элли бросила беглый взгляд на свою сумочку, а потом вдруг вскочила и побежала. Рей понятия не имел, что творилось в ее голове. Чего она испугалась, о чем подумала. Для него мазь была важна как возможность вернуть если не все - то хотя бы часть своей жизни. Он не мог так просто ее отпустить и бросился за ней следом. Сразу за углом Элли почему-то свернула в ближайшую подворотню, в закрывающуюся медленно решетчатую калитку, и Рей - откуда взялись силы? - нагнал ее уже внутри странного пустого дворика, и с размаху прыгнул на нее, и они покатились по мостовой. - Нет! Нет! - кричала Элли и ползла от Рея, попутно вываливая из сумочки электронную сигарету, тюбики, прокладки, блэкберри и внешний аккумулятор. Наконец она нашла глиняный флакон и попыталась выкинуть его, но у нее не получилось, неплотная крышка вывалилась, и Элли прямо на лицо капнуло вонючей зеленой жижей. - Не бери! - заорала она, когда Рей взял флакон, также прикасаясь к стекающей сбоку мази. Кое-как Элли все же вывернулась, выхватила флакон, схватила сумочку и отбежала. Рей в это время чувствовал, что с ним что-то не так. А потом его вырвало, и вдруг он понял, что больше не лежит, а стоит. Видит перед собой лежащую Оливию. А в руке у него - флакон. - Как? - тихо спросила Оливия с интонациями Элли. - Придется подкачаться, - сказал Рей с язвительными интонациями. - Щитовидку, опять же, подлечить. А в следующий момент Оливия кинулась на него. Но он был готов, он выскочил за узорчатую дверь, которая все еще закрывалась, и с силой довел ее до магнита. - Рей, не оставляй меня в этом теле! - крикнула Элли из Оливии. - Прощай, детка, - ответил он. - Ты ведь всегда верила в карму? Он уже отошел метров на тридцать, когда сзади раздалось: - Не бросай меня! Или укушу! - Зубы тоже пора подлечить! - крикнул он, не оборачиваясь. Флакон с мазью он выкинул в мусоровоз, который загружали двое молчаливых латиноамериканцев. А за углом он увидел насупленную Кэрол, все еще стоящую напротив водостока. - Эй, крошка, ты ждешь вот эту штуку, - он достал из пустой - кроме амулета - сумочки Элли тот самый слиток и отдал его мелкой ирландке. - Это палладий, и он стоит кучу бабок. Кто другой бы ни за что не расстался с таким стартовым капиталом. Но Рей был счастлив, по-настоящему счастлив, и для этого была веская причина: тело Элли реагировало на красивых людей. Не только на мужчин, но и на женщин. Рея снова заводили женщины! И плевать на галстуки.