- Не сразу. Я составляла таблицы, срисовывала все, что можно. Я нашла портрет бывшего второго секретаря райкома, у которого остановился в «Корабле» Игорь - и выпытала-таки у старика, что именно произошло с ним.
Единый экзамен я бы наверняка завалила, и это точно добило бы мою бабушку, которая и так в последнее время слишком сильно беспокоилась за меня. Пришлось срочно экспериментировать, и в итоге экзамен за меня писал воспылавший ко мне рисованной страстью учитель физики - человек всесторонне образованный и больше всего беспокоившийся о том, чтобы о его чувствах не узнали ни я, ни его жена.
Используя его, я чувствовала себя крайне мерзко, а как только экзамен оказался позади, я тщательно нанесла прекращающие штрихи на свои рисунки. Судя по тому, что в блокноте Игоря не было вырванных листочков и признаков ластика, обращаться с подобными вещами надо было крайне осторожно.
Моих результатов по Единому Экзамену было вполне достаточно для поступления в местный «кулек», куда я и отправилась. К середине первого курса в моем - новом - блокноте было уже три портрета и один рисунок. Людьми были женщина из бабушкиного собеса, которую и человеком-то сложно назвать и старый препод по культурологии, возомнивший себя неотразимым для меня и еще ряда студенток. А пейзаж был видом из окна с уродливым долгостроем, так и не поднявшимся за всю мою жизнь выше остова первого этажа. Ну, ты наверняка помнишь.
Я нарисовала все окружающее, только вместо огороженной стройки - небольшой парк с молодыми дубками, каждое дерево у меня было отдельно отчеркнуто. И уже через неделю на стройке появились люди. Они демонтировали возведенное, а на удивленные вопросы местных жителей отвечали, что территория была приобретена незаконно, и муниципальные власти отбили ее под будущий парк.
К этому времени я уже поняла внутреннюю логику всех этих линий и штрихов, и могла понять, что делал Игорь на любом из своих рисунков.
- И тогда ты решила меня соблазнить!
- Ну что ты. Я тогда даже не представляла, что ты - мой мужчина. Честно скажу, я искала. Не на улице, не в кафе - я рисовала портрет, который все никак не выходил. Штрих за штрихом, линии лба и изгиб носа, разрез глаз...
Я мечтала о том, что когда-нибудь смогу нарисовать идеального мужчину, и он возникнет в моей жизни. По-моему, вполне логично для восемнадцатилетней волшебницы, которая пресытилась конфетами и букетами, а искать перебором не хотела...
Все это время бабушка болела. Все серьезнее и серьезнее, я доставал для нее лекарства и ухаживала за ней. Но в конце первого курса бабушка все же умерла. Я подозревала, что могла бы продлить ее жизнь, если бы знала немного больше - однако у Игоря не было ни одного целебного штриха, ни одной поддерживающей стрелки. Он просто использовал людей так или иначе, он упрощал себе жизнь всеми возможными способами.
Теперь и я могла это делать - однако хотелось-то мне помогать другим, причем ни в коем случае не вредя им!
Эти мысли угнетали меня, и я на некоторое время перестала писать портрет любимого человека. А когда через полтора месяца открыла блокнот, по-новому взглянула на недорисованное лицо. И как ты думаешь, что я там увидела?
- Что? - поинтересовался он.
- Тебя. То есть портрет был незакончен, но я за время, прошедшее со смерти бабушки, отстранилась от него, и поэтому взглянула на него по-другому, словно не автор. Там было твое лицо, причем сзади были даже контуры бутылок, ведь раньше я знала тебя как бармена. Я пыталась найти тебя...
- Ага, но я тогда уже закончил заочно универ и уехал в Якутию! - воскликнул Сергей.
- Точно. Я позвонила твоему брату, с которым как ты помнишь, мы вместе учились, узнала у него твой сотовый и позвонила. В общем-то я особо ни на что не рассчитывала...
- Да уж, откуда тебе было знать, что я был в тебя влюблен уже года три! Как я смотрел на то, как ты сидела со всеми этими парнями! Как-то раз я даже подловил Машку и сказал ей, что если с тобой что-нибудь случится, то я ее зарою. Она сказала мне то же самое - только если это я попытаюсь тебя тронуть...
- Мне она ничего об этом не говорила!
Мы лежали в моей постели и говорили. Вспоминали прошлое - и те дни, множество случайных встреч, разговоры с общими знакомыми - все это вдруг получало совершенно другие акценты, окрашивалось другими красками.
Я смеялась над его шутками, не понимая, как же раньше не видела, не чувствовала, не понимала, что родной мне человек так рядом. Наверняка сотни и тысячи людей точно также находятся рядом с теми, с кем им было бы легко и свободно, кому можно доверять полностью, и перед кем не страшно раскрываться - но не видят их, не могут разглядеть, словно боятся самих себя, и упускают свое счастье.