- Он всегда был сильнее меня, - заявил тихо Аваз. - А я был хитрее. Вы, Марта, были моим тайным планом на случай поражения. Запасным планом, последние четыре года. Поклянитесь, что не добьете старого доцента.
Мне было любопытно, и я поклялась.
- В вашем мире был такой мистификатор - Карлос Кастанеда, - Аваз улыбнулся. - Он много наплел странного, но в некоторых вещах или знал правду, или угадал очень близко. Он описал «точку сборки», такую штуку, которая фиксирует остальные чакры и способы познания мира человеком. Я воздействовал на вас так, чтобы после ряда событий ваша «точка сборки» зафиксировалась бы так, чтобы вы видели воспоминания тех, кто взаимодействовал с окружающими вас людьми. Это звучит сложно, а на самом деле - довольно простая комбинация чакр и точки сборки, которой, впрочем, сложно добиться в естественных условиях. Вы были готовы, и готовы все эти годы, но лишь потенциально. Победив меня, мой ученик спустил крючок. На следующее утро первая любовь вашего мужа написала ему в «Одноклассниках», выбивая его из колеи. Вы почувствовали его охлаждение, надавили на него, он ответил неуверенно, вам хватило этого, чтобы инициировать развод и впервые за многие годы вылезти из собственной шкуры. Мои заочники внесли еще немного хаоса, а декан наверняка наорал на вас, было такое?
- Было.
- Все, в момент, когда он на тебя орал, твоя точка сборки встала в нужную позицию, Аваз перешел на «ты», не заметив этого. Все же он был еще слаб. - И уже в тот момент ты чувствовала чужие воспоминания, но твоя психика не была готова воспринимать это. Должно было пройти некоторое время. Все вокруг тебя должно было успокоиться. Я ставил на первый день после конца сессии. И, насколько я понимаю, не ошибся?
- И зачем это все?
- Дальше ты должна была увидеть ректора и понять, что он не из наших мест. Он парень чуткий, сразу бы понял, что ты о нем что-то знаешь. Он бы попробовал на тебя надавить, а я не зря выбрал тебя: в ответ на давление ты всегда находишь максимально простой и эффективный удар по противнику. Все должно было кончиться поединком, в котором ты должна была победить.
- Правда? - мне, черт возьми, никто и никогда не говорил такого. То есть я уже знала, что я девочка взрослая, и решаю свои проблемы: но такая вера в меня со стороны чужого и вроде бы крутого дядьки льстила, хотя одновременно мне хотелось слегка придушить Аваза.
- Нет, не правда, - вздохнул он. - Извини, Марта. По моим расчетам, у тебя было два из десяти на победу. Основной расчет был на то, что он не сможет скрыть твой труп, я ставил на это семь из десяти. Правда, прости, я не мог оставить его живым и полным сил на свободе, при том, что я сам буду мертв или лежать полутрупом, как оно и вышло!
- Чертов ты ублюдок, - я плюнула на простынь, накрывающую его худое тело. - Пашка-то хоть меня любил?
- И до сих пор любит, - Аваз сморщился. - Если бы мы не подсунули ему его бывшую... Но он правда ее не любит, у него просто вся эта дурацкая память про молодость, это известный эффект. Он с ней ведь даже в итоге не переспал. Ему сейчас нужно еще, наверное, пару недель, чтобы осознать, как сильно он тебя любит.
Я вышла из больницы выжатая, как лимон. Ректор был жив - Инна сказала, что его ввели в состояние искусственной комы, но реальной опасности нет.
Аваз убрал у меня умение видеть чужие воспоминания - но это случилось так просто и буднично, что не оставило по себе ни чувства потери, ни ощущения победы.
Я шла по своему любимому городу мимо осыпающих цвет каштанов, и ноги сами собой вынесли меня к родному универу.
Я села на скамейку и слегка задремала. А проснулась от того, что услышала знакомый голос. Это был отец, и он что-то увлеченно рассказывал, как всегда, громко и искренне - наверняка слегка привирая для красоты. И кто-то вторил его рассказу звонким, искренним девичьим смехом.
Я обернулась - и увидела, как отец, расставив руки, изображает то ли птицу, то ли самолет, а рядом с ним заливисто хохочет наша завкафедрой, и выглядит она - святая правда! - миниатюрной брюнеткой лет тридцати, с бирюзовыми глазами.
А не той гадюкой, которой я ее знала последние лет десять.
Я подавила желание мгновенно позвонить Пашке. Две недели. Аваз сказал, ему нужны две недели, чтобы осознать, насколько сильно я ему нужна.